Искушение Фрейи
Шрифт:
– Не плачь, Ная! Не плачь, милая. Ты мне сердце разрываешь, - глухо ответила ей мать Мэла. – Прости! За своего сына прошу. Я, мать. Прости его. И не держи зла.
– Я… не держу… я просто люблю, и не понимаю, почему… мне сказали, что вчера, на празднике… - она не смогла говорить дальше и просто плакала.
Ная. Ещё одно имя. Новое. В длинном-длинном списке.
Я отшатнулась и прислонилась спиной к бревенчатой стене. Почему-то накатила ужасная слабость. Стало так плохо и противно… разве я могу радоваться, когда у кого-то сердце рвётся на части?
Появилось
Как будто я не имею права на своё счастье. Словно оно чужое, ворованное. Или случайное.
Такой холод в сердце. От которого никак не получается избавиться. Щупальца инея от него во все стороны – и они замораживают, обесцвечивают всю ту радость, которая горела во мне совсем недавно. Но больше нет рядом волшебной детской ладошки, чтобы всё исправить.
Я с трудом заставила себя отлепиться от стены и уйти. Слушать дальше не было сил. И никакие доводы разума о том, что всё это было в прошлом, до меня, и это не имеет ко мне никакого отношения, а важно лишь то, что сейчас, - больше меня не утешали. Поговорить об этом с Мэлом? Глупо. Что я скажу? Я буду выглядеть полной дурой. Надо как-то пережить это и перестать об этом думать…
Но слёзы той девушки, слёзы каждой из них, словно падали прямо на меня и жгли калёным железом.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я пошла к Нари. Стукнулась тихонько в дверь.
– Нари? Ты не спишь? Мне бы…
– О, Фрейя! Заходи, солнышко!
У неё было не заперто.
Я впервые была у неё – и замерла в полном шоке.
Просторная комната, пушистый лиловый ковёр на полу. Полумрак, плотно задёрнутые шторы, широкая постель под белым невесомым балдахином, запах благовоний… И каждая, каждая стена увешана и заставлена десятками картин.
В деревянных рамах, без рам, пустые холсты, холсты, наполовину покрытые рисунками… Там были пейзажи, портреты, какие-то смутные, хаотические наброски… горы Таарна, лица людей, силуэты кошек, скользящих в лесной чаще, вставшие на дыбы кони, вишня в цвету… Они висели на стенах, стояли на полу, громоздились по углам. Весь этот хаос перемежался коробками с красками, банками с кистями, которые валялись тут и там, и даже под ногами. Приходилось смотреть, куда ступаешь.
Нари сидела ко мне спиной на низком деревянном стульчике и задумчиво смотрела на мольберт. На нём – едва начатая картина.
Огромная луна на половину холста. Такая живая и яркая, словно светилась сама собой. Да её можно было в оконную раму вставлять вместо настоящей, и никто бы не догадался! И под ней, внизу, смутные очертания какой-то крыши.
Центральная часть рисунка оставалась совсем пустой.
– Нари, это… у меня слов нет. Ты волшебница!
Она отмахнулась от меня.
– Никак не могу дорисовать. Снится каждую ночь… а как сяду нарисовать, всё время от меня убегает, не даётся.
– Что убегает?
Нари не ответила.
– Не важно. Не обращай внимания, на меня иногда находит. – Она повернулась ко мне и улыбнулась. У неё снова были такие глубокие тени под глазами,
Вот об этом я сейчас точно не хочу.
– Лучше давай обсудим, как у тебя прошёл вчерашний вечер. Бьёрн с Фиолин приходили?
Она отвела глаза.
– Я знаю, о чём ты на самом деле спрашиваешь. Да, приходили. И нет, Эйри мне ничем не помогла.
– Нари… - мне почему-то стало совсем грустно. Захотелось её обнять. Я дёрнулась вперёд, но Нари сделала испуганные глаза.
– Только попробуй снова жалеть! И не надо на меня смотреть, как на покойницу! Мне ещё много надо успеть сделать. Пока не дорисую все картины, какие хочу, не сдамся. А мне ещё много надо нарисовать. И всех племяшек понянчить. Вы там с Мэлом скоро собираетесь? Даже не думай отвертеться, я всё знаю. Мне доложили обо всём, что было вчера на Празднике!
Она улыбалась, а мне вот было совсем не до смеха.
Я всё-таки подошла к ней, и преодолевая сопротивление, крепко-накрепко обняла.
– Обещаю, Нари. Я обязательно найду способ тебе помочь.
Девушка оттолкнула меня ладошками.
– Вот обязательно надо до слёз довести. Иди вон лучше, в шкафу у меня поройся! Сегодня второй день праздника, в деревне ярмарка, вечером гуляния будут, музыка, танцы… Мэл тебя точно потащит на свидание.
– Какое ещё свидание? – отрешённо проговорила я.
Но Нари было уже не остановить. Она увлечённо ринулась перебирать тонны разноцветных тканей в своём гигантском шкафу, занимавшем половину стены.
***
Остаток дня я просто проспала, как убитая. Сказалась бессонная ночь, наверное. И куча слишком разных и слишком сложных эмоций, которые навалились на меня потом.
Проснулась, когда солнце уже садилось. Голова гудела и болела немилосердно. Ощущение тяжёлой каменной плиты, которой меня намертво придавило, и из-под которой я никак не могу выбраться, только усилилось.
Когда я кое-как поднялась с постели, на которой лежала ничком, не раздеваясь, чтобы попить воды – обнаружила на столе записку. Отложила в сторону яркую шипастую розу, красную как кровь.
«Ты слишком сладко спала. Я не стал будить. Зайду вечером. Пойдёшь со мной на свидание, Вредина?»
Опять я забыла запереть дверь.
Я оставила записку на столе, подошла к постели, уселась на край и сжала голову в ладонях. Как же больно… Кажется, я совсем, совсем запуталась.
***
– Почаще бери у Нари платья, - пошутил Мэл, бросая очередной жадный взгляд на те места, которые натягивали светло-голубую ткань почти до треска.
Мы с ним неторопливо брели, держась за руки, через толпу. Вечер был раскрашен яркими огнями, расцвечен взрывом музыки из палаток тут и там. Представления уличных актеров, жонглирование кинжалами и пылающими булавами, ароматы жареного мяса и выпечки… да, в Таарне умели веселиться. Широкая долина, тут и там заставленная белыми полотняными шатрами, была вся сплошь забита народом, который гулял, ел, пил и веселился.