Искушение Кассандры
Шрифт:
Сейчас прибежит как миленькая, — подмигнул Евгений. — Слышу, уже бежит! Вика, Вика! Это ты? А это я! — обрадовался Женька. — Ты не беспокойся. Я немного задержусь. Да-да, по работе. Я сижу в публичном доме. Жду, когда жрицы придут. Скоро должны быть! Не беспокойся, я быстро кончу!.. Что? Не понял! Черт, прервалось… Дай-ка еще наберу! Хотя фиг с ним. Предупредил, и ладно.
— Ты хочешь снять фильм о нелегкой судьбе девушек в глубинке? — с улыбкой спросил Карасев.
— На кой черт мне их судьба? — криво усмехнулся друг детства. Чиновника пасем… Мылова, заместителя мэра…
— Выполняешь
— Естественно.
— За определенную мзду?
— Не бесплатно же!
Городецкий был уже достаточно пьян, но язык его не запинался. И дикция еще вполне соответствовала. «Что значит профессионал! — позавидовал Карасев. — Сколько бы они ни пили, эти гидролизные телевизионщики, а в кадре всегда как огурчики».
— Кстати, Берестов приехал! — поделился новостью Карасев.
— Да ты что! — встрепенулся Евгений.
Он похлопал оператора по плечу.
— Берестов приехал, Серега! Я тебе о нем рассказывал. Он был редактором детской газеты «Слеза младенца». А мы с Тарасом были юнкорами. Эх, и классная была житуха!
Но оператор уже утух. Он уткнулся носом в стол и захрапел. Буфетчицы снова переглянулись. Они пошептались о чем-то, и у обеих округлились глаза.
В это время в буфет, наконец, вплыла первая ночная бабочка. Она была весьма потрепанного вида, в кожаной куртке и с фиолетовыми волосами. Увидев парней, бабочка жеманно отвела глаза и облокотилась о стойку буфета.
Женя осмотрел ее с ног до головы и поморщился. Он наклонился к Карасеву и шепнул на весь буфет:
— Слушай, если ноги иксом, насколько можно сбить таксу?
Карасев пожал плечами. Городецкий тяжело вздохнул.
— Эх, лучше бы я пошел на юридический…
Вошла еще одна девица. Она была с осветленными волосами и застенчивым взглядом. Вторая девушка проделала ту же процедуру, что и первая, жеманно облокотившись о стойку и повернувшись к парням спиной. Евгений осмотрел и ее с ног до головы и с тревогой прошептал однокласснику:
— Если все девицы будут такого уровня, боюсь, клиента мы сегодня не дождемся. У одной ноги иксом, у другой игреком. Они тут все что ли… с математическим уклоном?
Евгений поднял глаза к потолку и принялся что-то подсчитывать.
— Сколько будет от трехсот отнять восемьдесят?
— Двести десять! — улыбнулся Карасев.
— Минус еще сорок.
— Почему еще?
— Потому что мы с тобой сейчас возьмем бутылку.
— А на девушку потом хватит? — забеспокоился Карасев.
Одноклассник угрюмо покосился на ноги девиц и сказал:
— Не только хватит, но, я думаю, еще сдача будет.
Городецкий тяжело поднялся, подошел к стойке и, раздвинув девушек, потребовал бутылку водки. В эту минуту в буфет вошла Эллочка Людоедка. Ее Карасев знал в лицо, поскольку неоднократно видел в отделении. Формы блудницы были довольно пышные, взгляд томный, однако зубы настолько белые, что она походила на хищницу. Это прозвище — «Людоедка» — как нельзя лучше шло ей. У Городецкого она почему-то вызвала смертельную тоску. Получив свою бутылку, он тряхнул за шкирку спящего оператора и сказал громко:
— Проснись, нам надо принять допинг! Клиент
Оператор вскочил со стула, схватил со стола коробку и начал затравленно озираться.
— Кого снимать? — спросил он.
— Их! — подмигнул Городецкий, кивая в сторону девиц. — Сделай несколько планов на перебивку.
— Меня не снимать! — сказал Карасев, поднимаясь со стула. — Мне сейчас нужно удалиться, но, возможно, я еще вернусь.
Карасев подошел к Людоедке и тронул ее руку.
— Таксу знаете? — произнесла она, расплываясь в широкой улыбке. Триста рублей.
— Веди! — приказал Карасев.
И она повела в самый конец коридора.
Номер, в который они зашли, был не очень комфортабельный. На столе пыль, тумбочки обшарпанные, несвежие покрывала. Свет от лампы-бра как-то очень тоскливо разливался по комнате, а в ванной что-то журчало.
Не успели они переступить порог, как Эллочка с резвостью дикой кошки набросилась на следователя. Она сбила его с ног и повалила на широкую кровать. В три секунды были расстегнуты все пуговицы на рубашке и тугой ремень. Девушка уже почти вцепилась зубами в интимную часть мужского туалета, но Карасев остудил ее пыл своим красным удостоверением. Глаза ее сделались круглыми. Людоедка сразу же перешла на «вы».
— Извините, вы мент?
— Мент! У меня к тебе только один вопрос. Ответишь — тебе ничего не будет.
Она грустно поднялась с кровати и тяжело вздохнула.
— Я слушаю.
— Как у тебя прошло со Смирновым из Петербурга? После ресторана, помнишь? Два дня назад…
— А, с Олежкой? — искривила рот. — Никак не прошло.
— Что значит «никак»? После ресторана вы поднялись с ним в номер. Время было около десяти.
— Поднялись. А что толку? Ну вошли мы в номер. Он посмотрел на часы и сказал: «Подожди, я сейчас приду». И убежал. Я прождала его до половины двенадцатого, а он так и не пришел. Обманул.
— Ты ему в номер звонила?
Людоедка развела руками и отрицательно качнула головой. В ту же минуту Карасев покинул разочарованную Эллочку. Выбежав из гостиницы, он мгновенно поймал такси и помчался домой. Войдя в квартиру, Тарас первым делом позвонил шефу.
— Леонид Григорьевич! Мне нужна санкция прокурора на арест Смирнова.
Шеф уже, видимо, спал.
— Я понял, — дремуче ответил он. — Значит, ты думаешь, что все-таки убил администратор?
— Да! Все факты об этом говорят.
— Но фактов, насколько мне известно, ты собрал немного. К тому же у него, кажется, алиби.
— Никакого алиби нет! — горячо воскликнул Тарас. — Он меня ввел в заблуждение. Сказал, что до десяти был в ресторане, и он действительно в ресторане был, его видели, а потом он снял девицу и отправился с нею на восьмой этаж, где якобы пробыл до половины двенадцатого. Это подтвердила дежурная по этажу. Без пятнадцати двенадцать Эллочка расплатилась за номер. Смирнова дежурная не видела. И не могла видеть. Я только что поговорил с Людоедкой. Она рассказала, что, как только они со Смирновым поднялись в номер, клиент тут же ее покинул, но велел ждать. Однако его она так и не дождалась. Ну как, Леонид Григорьевич?