Искушение любовью
Шрифт:
В жизни Федор руководствовался нехитрым правилом: сначала все хорошенько обдумать и взвесить, потом еще раз обдумать и взвесить. И если станет понятно, что надеяться не на что, значит, ты на правильном пути и можно действовать!
Звонок в дверь раздался тогда, когда Женя уже сидела на дипломате возле двери. Это был Федор. Они спустились вместе на улицу и, пройдя за угол, сели в милицейскую машину. Кроме Федора и Жени, в машине был только шофер.
Федор представил их друг другу:
— Знакомьтесь,
Это был молодой парень с улыбчивым простым лицом, в милицейской форме с погонами сержанта. Машина поехала, и Федор протянул Жене сумку:
— Надевай, это тебе.
— Что это? — Женя вытащила из сумки парик. — Зачем?
— Надевай! — тоном, не терпящим возражений, повторил Федор. — Там еще и очки есть, тоже наденешь. Они тебя могут знать, особенно Красовский. Наверняка он справки навел, к какой такой подруге ходит его жена! Так что это нелишне!
Женя послушно надела парик, заглядывая в зеркало заднего вида. Парик изменил ее не сильно. Но когда она нацепила на нос очки из той же сумки, из зеркала на нее уставилась солидная, стервозного вида, дама, блондинка со стрижкой каре в очках с тонированными стеклами в дорогой оправе.
— Да!.. — восхищенно протянул Федор. — Мимо бы прошел, даже если бы окликнула! Тебя не узнать! Ну-ка, халат надевай!
Женя достала халат и фонендоскоп из дипломата, краем глаза отметив, что Саша ведет машину по тому пути, что и надо. Одеваться в машине было неудобно, и пришлось немного повозиться. Но результат превзошел все ожидания: Женя была похожа на главврача, женщину в возрасте и знающую себе цену. И все бы ничего, но руки у Жени начали предательски дрожать, а голос внезапно охрип. Федор мельком взглянул на ее побледневшее лицо, но ничего не сказал, а протянул ей какую-то черную трубку.
Женя с опаской, словно взрывное устройство, найденное в метро, взяла эту диковинную штуку и поняла, что это и есть та самая связь, о которой говорил Федор. Она тяжело вздохнула, понимая, что сейчас последует краткая инструкция по ее применению. Женя ничего против техники не имела, и против этой тоже, но все инструкции по обращению она скрупулезно записывала с чьих-нибудь слов, попутно по нескольку раз переспрашивая, приводя своих консультантов в легкое недоумение, переходящее потом в гомерический хохот, когда она начинала учить эту инструкцию и всякий раз, когда нужно было что-то включить, читала, в какой последовательности это записано: «Вилку воткнуть в розетку, потом нажать на зеленую кнопку, потом подождать, когда загорится лампочка...»
Женя привыкла ко всем издевательствам, ко всем шуточкам в ее адрес по этому поводу, и все ситуации, где можно было воспользоваться такими вот шпаргалками, не напрягали ее, и она смеялась над собой вместе со всеми, сама не понимая, как это ее угораздило родиться такой бестолковой. Но сейчас случай был просто запредельный: мало того, что ничего переспросить нельзя, иначе Федор сразу поймет, что она дура дурой, и, конечно, сильно озадачится.
Мужественно решив себя не выдавать, Женя слушала Федора с умным видом, даже не пытаясь вникнуть в то, что он говорит. В голове у нее шумело, а внутри все тряслось от страха. Видя, что Женя где-то витает, невпопад послушно кивая, Федор нахмурил брови.
— Повтори! — вдруг потребовал он.
— Что? — от неожиданности растерянно брякнула Женя.
— Повтори, что я тебе объяснил. — Федор был непреклонен.
— Федя, я все поняла! — категоричным тоном парировала Женя, как можно быстрее засовывая радиостанцию в дипломат, подальше от Федора.
— Куда?! — яростно рыкнул он на нее.
Женя испуганно застыла.
— В карман халата положи, дубина! — Федор засмеялся.
— От такого же слышу, — не растерялась Женя, но все же сделала так, как он просил: положила радиостанцию в карман, что ей сразу не понравилось. Трубка оттопыривалась в кармане и все время шипела. Воровато посмотрев на Федора, Женя твердо решила при первой же возможности переложить ее обратно в дипломат, благо дело он был пустой.
Они подъезжали. Федор в белом халате на два размера меньше, мятом и не первой свежести, смотрелся как стажер в морге. Его внушительные размеры и привычка смотреть исподлобья оказывали, скорее, устрашающее действие. Женя оглядела себя — фонендоскоп на шее, черный дипломат и темные, почти непроницаемые, очки. Они с Федором выглядели парочкой из сумасшедшего дома. Это было очевидным, и этот маскарад надо было немедленно отменить.
Федор обернулся, словно почувствовал смятение в душе у Жени. Он добродушно улыбнулся ей, подбадривая:
— Все нормально. Я тебе нравлюсь?
— Очень, — тоже улыбнулась Женя и решила про себя, что ничего менять не будет. «Поздняк метаться!» — вспомнила она его любимое выражение и разозлилась на свое малодушие, тут же отметив, что страх куда-то исчез, а на его месте появилась наглость вперемешку с ожесточением. Она словно вся собралась в кулак.
Глава двенадцатая
В ПАУТИНЕ
Машина мягко остановилась метров за пятьдесят от особняка Красовского. Было три часа дня. Стояла полуденная июльская духота, солнце нещадно пекло, и асфальт местами начинал плавиться. Ветра не было, и горячий воздух поднимался вверх зыбкими потоками.
Улица была совершенно безлюдной. Изредка проезжали полупустые рейсовые автобусы, поднимая пыль и пропитывая воздух удушливым газом. В машине воцарилась тишина. Пот из-под парика струйками стекал Жене за шиворот, лился по лбу и щекам, очки в тяжелой оправе то и дело сползали с носа, и она то и дело машинально водворяла их обратно, но вместе с тем ничего этого Женя не замечала: она не замечала ни духоты, ни насквозь промокшей одежды. Сердце гулко стучало, и ей казалось, что эти удары слышны не только в машине, но и в особняке.