Искушение любовью
Шрифт:
Это было нечестно. Никогда раньше он не видел, чтобы она смеялась. Ее лицо совершенно изменилось; оно сияло. Она смеялась звонко и от души, и Марк почувствовал, как все разумные мысли исчезают из его головы. Если бы он мог произнести хоть слово, то принялся бормотать что-нибудь о проповедях, совсем как Толливер.
— Не обращайте на него внимания, мистер Толливер. — Миссис Фарли выдернула карточку из рук Марка и сунула Толливеру в карман. — У вас все прекрасно получается — учитывая обстоятельства. А что касается вас… — она кивнула Марку, и у него
Она повернулась и пошла вперед. Когда они отошли на несколько шагов, она покачала головой:
— Бедный юноша. Ему невероятно трудно производить впечатление одновременно на вас и на мисс Льюис. Вы же его герой, вы это понимаете? Постарайтесь проявить снисходительность.
— Вы правы. Мне не следовало его поддразнивать.
— Да уж. — Она вздохнула и улыбнулась. — Вы ведь поставили на той карточке свои инициалы, верно?
— Да?
— Марк 9:47? Не странноватое ли имя для маленького мальчика?
Улыбка на его губах угасла.
— Моих братьев зовут Эш и Смайт. Нашу мать не очень заботило то, чтобы дети получили веселые счастливые имена. — Он помолчал. — А вы можете вот так, с ходу, узнать, что это за глава? И при этом утверждаете, что вы дурная женщина?
— Так оно и есть.
— Вы самое неудачное воплощение падшей женщины, которое я когда-либо встречал.
— Мой отец был викарием, — холодно заметила она. — Детские воспоминания иногда всплывают против моей воли, и я ничего не могу с этим поделать. И потом, в самом деле, вас назвали в честь сорок седьмого стиха девятой главы Евангелия от Марка, где сказано, что если глаз твой соблазняет тебя…
— Я знаю, — прорычал Марк. — Незачем мне напоминать. И в следующий раз я подпишусь просто сэр Марк. Вам понятно? Забудьте о том, что вы видели.
Повисла долгая пауза. С того места, где они стояли, Марк видел Толливера и мисс Льюис. Толливер что-то бубнил, но по тому, как смотрела на него Дина, можно было сделать вывод, что он добился куда больших успехов, нежели Марк. Ярдах в двадцати священник рассказывал кому-то о той самой проповеди, содержание которой столь подробно изложила мисс Льюис.
Срочно требовалась новая тема для разговора.
— Вы хорошо стреляете? — наугад выпалил Марк и тут же понял, что попал в цель. По тому, как свободно миссис Фарли держала ружье, как будто бы и не осознавала, что оно находится у нее в руках, и в то же время готова была в любой момент вскинуть приклад к плечу и выстрелить, можно было безошибочно определить прекрасного стрелка. Такая легкость достигалась только упорной тренировкой и долгими годами практики.
Она безразлично пожала плечами:
— У меня не слишком большой опыт стрельбы из мелкокалиберного ружья. А у вас?
Ага. Значит, это мелкокалиберное ружье. Для Марка все они выглядели более или менее одинаково — длинный ствол и деревянный приклад.
— Я довольно равнодушен к стрельбе, — признался он. — Когда я был ребенком, стрельбища у нас не было. А последние годы я провел
— Что-о-о? — изумленно протянула миссис Фарли. В ее голосе прозвучала явная насмешка. — У безупречного сэра Марка есть недостатки? О боже! А я как раз оставила нюхательную соль и уксус дома.
Сэр Марк не помнил, когда в последний раз кто-нибудь над ним подшучивал — исключая братьев, конечно. И сейчас, глядя в ее темные, искрящиеся смехом глаза, он чувствовал себя просто великолепно. Лучше, чем готов был это признать.
Он попытался придать лицу постное выражение.
— Это всего лишь один малюсенький недостаток. К тому же, если я буду говорить громко и уверенно, никто ничего не заметит. — Он взглянул на священника, который продолжал вещать что-то зачарованной группе слушателей.
Миссис Фарли снова рассмеялась. О да, уже много лет никто не осмеливался его поддразнивать, а уж тем более смеяться в ответ на его шутки; большинство их просто не понимало. Марк ощутил, как уходит напряжение последних дней. Подавленный гнев, нерешенный вопрос об участии в комиссии — все отошло на второй план и перестало его тяготить.
— А вот вы, судя по всему, отличный стрелок, — добавил он.
— Откуда вам знать? — возразила она. Однако Марк заметил, что на ее щеках выступил легкий румянец, который не имел ничего общего с припекающим солнцем.
— Что вы думаете о расстановке мишеней? — спросил он и махнул в сторону первой. Эта цель не представляла труда — она была помещена на расстоянии двадцати ярдов и на открытом месте.
За ней начиналась узкая тропинка, ведущая сквозь заросли невысоких молодых дубков. Из-за ветвей выглядывала вторая мишень. Все цели располагались в порядке возрастания сложности. Последняя, пятая, скрывалась, словно куропатка, в гуще папоротников на берегу Доултинг-Уотер; сейчас ее видно не было.
Джессика прищурила глаза — возможно, для того, чтобы точнее оценить расстояние, и повернулась к нему.
— Интересно придумано, — коротко заметила она. Ее подбородок решительно приподнялся.
— Как вы думаете, могли бы вы попасть в последнюю?
Миссис Фарли так и не ответила, хорошо она стреляет или нет, но ее резкий вздох сказал ему больше, чем любые слова.
— А-а-а… — протянул Марк, передразнивая ее. — У небезупречной миссис Фарли есть скрытые достоинства?
Она молча смотрела на первую мишень. Ее поза была застывшей и напряженной; она напоминала настороженного оленя, который не знает, оставаться ли ему на месте и продолжать спокойно щипать траву или скрыться в чаще. Ее губы чуть искривились — не улыбка удовольствия, но нетерпеливая, мрачная, упрямая усмешка. Она намеревалась получить то, что хотела, и Марк немного испуганно подумал, что он станет делать, если миссис Фарли когда-нибудь посмотрит вот так на него.