Искушение любовью
Шрифт:
— Идти в одном темпе?
— Я иду с вами, — объявил Эш. — Если только… — Он поджал губы и отвернулся.
— Но разве ты можешь так надолго оставить свои дела? — воскликнул Марк.
— Разве ты можешь так надолго оставить свою жену? — коварно поинтересовался Смайт.
Эш вздохнул.
— Маргарет предложила… то есть настояла, чтобы я отправился с вами.
Марк и Смайт снова переглянулись. Маргарет и Эш были женаты уже пять лет и абсолютно счастливы вместе. Марк не мог себе представить причину, по которой Маргарет могла бы отослать мужа подальше.
Он попытался придумать, как бы повежливее спросить
— Господи, Эш, что ты сделал?
— Ничего! — быстро ответил Эш. — Во всяком случае, ничего особенного. Я просто вел себя как обычно.
В этом месте дорога, ведущая через поле, была достаточно широкой, и они могли свободно идти рядом друг с другом.
— Ничего особенного?
— Ну… хочу вам сообщить, что мы ждем прибавления в семействе, — важно сказал Эш.
— О, поздравляю! — Марк хлопнул брата по плечу.
Смайт молча пожал ему руку. Эш приосанился.
— Но теперь я удивлен еще больше, — заметил Марк. — Разве ты не должен неотлучно находиться рядом с женой?
Эш слегка напрягся.
— Она говорит… она говорит, что я слишком над ней порхаю, — пробормотал он. — Что я… нависаю.
Марк подавил смешок; Смайт быстро отвернулся.
— Я не нависаю, — добавил Эш. — И не порхаю. Разве я нависаю?
— Конечно нет, — чересчур вежливо ответил Марк.
— Никогда! — слишком горячо возразил Смайт.
— Даже представить такое трудно.
— Я бы сказал, вообще невозможно.
— Кроме того, слово «порхать» вызывает в памяти некое воздушное создание, перелетающее с цветка на цветок, невесомое и хрупкое, готовое исчезнуть при малейшем дуновении ветерка, — сказал Марк.
— А это совсем не похоже на тебя, — закончил Смайт. — Я полагаю, что ты скорее кружил над ней, как жуткий стервятник.
— Высматривая незащищенные места.
Эш упер руки в бока и изумленно-весело покачал головой.
— Жалкие клоуны! Я не…
— Разумеется, только чтобы помочь, — перебил его Марк. — Ты самый добрый стервятник, какого мне только приходилось встречать на своем веку.
— Хотя и не самый вежливый, — усмехнулся Смайт.
— Вы двое — два самых неблагодарных негодяя, когда-либо топтавшие эту землю, — сухо заметил Эш.
В первый раз с тех пор, как Джессика отвергла его предложение, Марк поймал себя на том, что улыбается во весь рот. Будущее больше не казалось ему серым и безрадостным. Братья были рядом, и, что бы ни ожидало их впереди, в жизни не было ничего невозможного.
Эш глубоко вздохнул.
— Но в самом деле — я не буду вам мешать?
Марк ничего не ответил. Это решение зависело не от него.
Он сказал Джессике, что Смайт с трудом заводит друзей. Это была даже не половина правды, а жалкая ее крупица. Смайт не разрешал слугам ночевать в его доме. Он не соглашался останавливаться в гостинице, где его могли бы потревожить с разговорами вечером. Приезжая в Лондон, он никогда не жил в доме Эша; специально для этой цели Смайт держал за собой квартиру. Всего три человека на свете понимали почему. И Эш к ним не относился.
Смайт сжал губы и тоже вздохнул.
— Не беспокойся, Эш, — сказал он. — Мы — жалкие клоуны и неблагодарные негодяи. Ты как раз впишешься в наше общество.
Пешее путешествие. Идеально. Просто идти вперед по дороге и беседовать с братьями.
Заголовок газеты гласил: «СЭР МАРК: ЦЕЛОМУДРИЕ ЗАБЫТО?!»
Буквы были такими крупными, что Джессика могла прочитать их даже через площадь. Мальчишку-газетчика окружала целая толпа; люди совали ему монеты и жадно выхватывали их рук свежие номера. И это был всего лишь первый выпуск из нескольких задуманных. Через неделю или две она получит то, что ей полагается, у Найджела Пэррета и сможет уехать из Лондона. Куда она отправится и что будет делать, Джессика еще не знала.
Оставалось завершить последнюю часть этого дела. Собравшись с силами, Джессика вошла в харчевню, из окон которой когда-то впервые увидела сэра Марка. Этот разговор она откладывала так долго, как только могла. Сейчас она собиралась сообщить Джорджу Уэстону то, что нужно было сказать еще много месяцев назад. Чтобы он проваливал в ад к дьяволу.
Он уже ждал ее за столом в глубине зала. Уэстона нельзя было назвать некрасивым — каштановые волосы, карие глаза, обычный, ничем не примечательный нос… и тем не менее, садясь за стол напротив, Джессика содрогнулась от отвращения. Каждый дюйм ее кожи хранил воспоминание о том, что он сделал. Он вызывал у нее внутреннее, какое-то животное отторжение. Она разгладила юбки, пытаясь справиться с тошнотой. Даже воздух вокруг этого человека казался ей отравленным.
Нет, он никогда ее не бил. И если бы кто-то спросил ее мнение о Уэстоне, Джессика ответила бы, что он, пожалуй, не такой уж ужасный человек. Он регулярно ходил в церковь. И в те времена, когда он был ее покровителем, он был к ней… не то чтобы добр, но… он не притронулся к ней и пальцем. И вплоть до самого конца казался вполне приличным человеком.
Но он назначил награду тому, кто разрушит репутацию Марка. И… поступил с ней… так, как поступил. Да, он не являлся воплощением зла, но простить его Джессика не могла. И теперь, когда она узнала действительно хорошего человека, воспоминания о Уэстоне и о времени, проведенном с ним, были ей особенно мерзки. С того самого момента, как они договорились о встрече, Джессика подготавливала себя к тому, чтобы вытерпеть несколько минут в его обществе.
Он улыбнулся:
— Мои поздравления, Джесс. Я знал, что у тебя все получится. Нужно было всего лишь немножко тебя подтолкнуть.
Снова это ненавистное Джесс. Марк называл ее Джессика. Так она чувствовала себя полноценным человеком, а не обгрызенным куском.
— Это немного преждевременно, тебе не кажется? Я пока еще не предоставила тебе полный отчет.
— Я и так могу догадаться. — Он лениво и самодовольно улыбнулся. — Сегодня в «Лондон соушел миррор» появилась первая часть истории некоей женщины с погубленной репутацией под названием «Искушение сэра Марка». Все вечерние газеты уже подхватили новость. Я же не идиот, Джесс. Молодец. Отличное исполнение. Весь Лондон уже стоит на ушах. А то, что ты решила разделить рассказ на несколько частей, — это просто гениально. Никто в жизни этого не забудет. Как только Лефевр уйдет в отставку, я займу его место.