Искушение маркиза
Шрифт:
— Полагаю, сегодня для этой торговки удачный день.
Джейсон взял монету и бросил ей. Затем, не дожидаясь благодарности, закрыл окно.
— Возьми свое пальто, — сказал Джейсон Чарлзу, — и поторопись.
Чарлз с ужасом посмотрел на него:
— Эта женщина ведь не имела в виду, что пойманный воришка являлся… Это невозможно. Такое бывает только в дешевых романах Оливии… О нет.
Выражение лица Джейсона было мрачным.
— Я тоже так думаю.
Оливия была крайне возмущена. И в то же время она оставалась сдержанной, не желая признаться, что немного испугана. Она умоляла констебля
Во всем виноват Чарлз. Он знал, что она хотела подслушать его разговор с Джейсоном, однако устроил встречу в своих холостяцких апартаментах в отеле. Разве он не понимал, что нет смысла говорить с Джейсоном, если она не может услышать их разговор? Лишить ее такой возможности — крайне невежливо!
Больше всего на свете Оливия ненавидела, когда с ней обращались пренебрежительно. Она испытывала такое отношение со стороны родителей и старших брата и сестры, когда была совсем юной, а потом — со стороны младших родственников, когда стала взрослой. С ней обращались неучтиво, потому что она была женщиной и потому что была незамужней.
Она решила, что на этот раз не будет терпеть, когда ее будущее счастье висит на волоске. Ей необходимо знать, как среагирует Джейсон на признание Чарлза. Она чувствовала, что в таком деликатном и важном деле нельзя доверять способности Чарлза определить по внешнему виду настроение Джейсона. Она не желала ждать результатов его наблюдений до следующего дня. И, как ни глупо это могло показаться, Ливви хотела быть рядом с Джейсоном, когда ему будет нанесен удар. Он не тот человек, который готов признаться, что ему требуется утешение, но она хотела находиться поблизости, чтобы утешить его.
Она решила проследить за мужчинами и подслушать их разговор, чего бы это ей ни стоило. И вот теперь оказалась в полицейском участке в весьма сомнительной одежде. Воровство являлось уголовным преступлением, грозящим повешением, а констебль, ведущий допрос, считал ее воровкой.
Оливия хотела биться головой о стену, но та выглядела слишком грязной, вызывающей отвращение. Она содрогнулась.
Оливия решила, что поступила вполне разумно, когда сунула часы Джейсона в карман своей куртки. Она могла следить за временем, и если, Боже упаси, окажется в затруднительном положении, у нее будет дорогая вещица для заключения сделки. Но сейчас эта вещь могла обернуться петлей на ее шее.
— Итак, мисс, — сурово сказал констебль, — даже если я поверю, что вы собирались встретиться с любовником, хотя я не верю в это, как вы объясните наличие у вас этих часов. — Он извлек часы из своего кармана, куда положил для сохранности, и внимательно осмотрел их в тусклом свете. — Ведь вы признали, что это не ваши часы.
— Конечно, не мои. Как может женщина пользоваться мужскими карманными часами? Однако я не украла их.
— Тогда каким образом они оказались у вас?
— Это довольно запутанная история, но если вы узнаете причину, то поймете, что я не могла украсть часы лорда Шелдона
Оливия улыбнулась констеблю своей самой обаятельной и, как она считала, убедительной улыбкой.
— Значит, эти часы принадлежат лорду Шелдону, не так ли?
— Да, — подтвердила Оливия, — но маркиз не останавливался в отеле…
— Маркиз? Кажется, дело принимает серьезный оборот! Откуда вы знаете, где он остановился? Вы следили за его передвижением?
Оливия заметила, что речь констебля становилась заметно хуже, когда он волновался. Конечно, она следила за Джейсоном, однако констеблю не обязательно знать об этом. Она решительно покачала головой.
— Когда лорд Шелдон приезжает в Лондон, он обычно останавливается в Мейфэре. Как я уже говорила, моя тетя была замужем за отцом маркиза, и я остановилась с ней в городском доме лорда Шелдона.
— Что ж, в таком случае я отвезу вас домой. Мы нанесем визит ее светлости прямо сейчас, вы согласны?
Оливия энергично замотала головой, ужаснувшись от такого предложения. Ее репутация будет погублена, если кто-нибудь увидит ее в качестве преступницы в сопровождении полицейского у двери городского дома. А кто-нибудь обязательно увидит ее в таком виде, несмотря на поздний час. Обитатели Мейфэра падки на скандалы, как и их слуги. Через минуту соберется толпа свидетелей ее позора. Однажды ночью нечто подобное уже было, но, слава Богу, тогда ее никто не узнал.
Если просочится хоть слово о ее нынешней проделке, она никогда не сможет появиться в обществе и мать не выпустит ее из комнаты, как только до нее дойдет слух… Представив это, Оливия судорожно втянула воздух.
Констебль ухмыльнулся:
— Не хотите ехать туда?
— Не по той причине, как вы думаете, — сказала Оливия, фыркнув. — Я не хочу скандала моей семье, а ваше присутствие в Мейфэре причинит им большие неприятности, когда меня доставят в сопровождении полицейского.
— Полагаю, следующий ваш рассказ будет о том, как маркиз сам подарил вам эти часы.
— Нет. Конечно, нет.
Ситуация была настолько нелепой, что Оливия едва сдерживала истеричный смех, который начал прорываться наружу.
Констебль нахмурился:
— В этом нет ничего смешного, мисс. Что вы имели в виду, говоря «конечно, нет»?
У нее вырвался нервный смешок. Затем другой.
— Извините, — сказала она прерывающимся голосом. — Маркиз не дарил мне свои карманные часы.
Констебль быстро записал что-то в свой блокнот.
— Эту вещь подарил мне его сын Эдвард этим утром. Он сделал это в знак своей любви, как положено при помолвке.
— Значит, вы утверждаете, что помолвлены с сыном Шелдона?
— Нет. — Оливия тяжело вздохнула. — Боюсь, что нет. Граф Брэмблибум решил, что мы не подходим друг другу, независимо от того, насколько хороши мои истории, рассказанные на ночь.
Констебль резко захлопнул свой блокнот.
— Если вы рассчитываете ввести меня в заблуждение сказкой Бэнбери о лорде Бумблебуне…
— Брэмблибуме, — поправила его Ливви.
— Я не знаю, какую игру вы затеяли, мисс, однако полагаю, вам не повредит провести эту ночь здесь, чтобы вы стали более благоразумны и начали сотрудничать со следствием.