Искусство французского убийства
Шрифт:
Это место оказалось обшарпанным ночным клубом. Самым ярким пятном в нем были жизнерадостные желтые спичечные коробки, которые постоянно всплывали в расследовании убийства. Даже вывеска «Ла Соль» была тускло-желтого цвета. Единственное окно не мыли со времен оккупации, и когда я в него заглянула и сложила ладони, то разглядела сквозь грязь и сажу лишь несколько столов внутри.
Было слишком рано, и клуб еще не открылся, но, движимая любопытством, я толкнула дверь, и она поддалась.
Я вошла внутрь, осторожно ступая на случай, если кто-нибудь подойдет
Темноту рассеивали лишь несколько настенных бра с неяркими лампочками. В помещении витал затхлый запах пива и вина, дешевых духов и дыма. Дымное облако словно постоянно висело в баре, даже когда там никого не было.
Был и еще какой-то запах…
Я фыркнула, ощутив тот же странный, почти сладковатый запах брожения, который почуяла в квартире Терезы после ухода незваного гостя. Я так и не поняла, чем именно пахло, зато по крайней мере определила источник.
Сразу за дверью стояла складная меловая доска, вероятно, для того, чтобы при открытии выносить ее на тротуар. Кто-то написал СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ: Шериз ЛаКорт, а в углу пририсовал вульгарную картинку, которая вряд ли имела отношение к Шериз – по крайней мере, если та была женщиной.
Круглые крошечные столы были поставлены вплотную друг к другу. Я не представляла, как официанты пробираются между ними, да еще и с напитками. Вдоль одной стороны зала располагалась стойка, где бармен разливал напитки и наполнял маленькие пиалы арахисом или попкорном. Судя по бутылкам на полках за стойкой, там же разливали дешевое вино и водку.
Сцена была размером с почтовую марку и находилась всего в одной ступени от пола. Чтобы разглядеть, что на ней происходит, нужно было либо сидеть очень близко, либо быть очень высоким.
– Bonjour, mademoiselle [77] , – раздался веселый голос.
Ах, хозяин-француз. У него всегда наготове приветствие даже для незваного гостя.
Я обернулась и увидела за барной стойкой высокого и очень худого мужчину. Должно быть, когда я вошла, он сидел за ней на корточках, а может, был настолько худым, что я его поначалу не заметила. Похоже, он расставлял на полках стаканы.
Я ответила на его приветствие и пробралась к бару сквозь скопление столов и стульев. Я не знала, что должна сказать или сделать, чтобы узнать важное, или чтобы меня осенило, но я была полна решимости попытаться.
77
Здравствуйте, мадемуазель (фр.).
– Мы закрыты, мадемуазель, – сказал мужчина. – Приходите в семь.
– Прошу прощения. Дверь была открыта, и мне захотелось посмотреть, что это за место, – объяснила я. – Некоторые, ну… мои друзья сюда приходят.
– Да. Но до семи мы закрыты, – повторил он, на этот раз жестче.
Я
– Что это такое? – поинтересовалась я.
Мужчина за прилавком уставился на меня в недоумении.
– Кальян.
Я хотела расспросить подробнее, но он, похоже, был не расположен отвечать.
– Эм… а у вас можно купить кока-колу? – спросила я, полагая, что он станет любезнее, если я куплю у него что-нибудь.
– Мы этот яд не продаем, – резко бросил он.
Ух ты!
– Вы правы. Простите. Вы работаете здесь каждую ночь? – не унималась я.
– Каждую чертову ночь. Двадцать два года подряд.
– Тогда вы, наверное, знаете всех, кто сюда заходит. – Я дружелюбно и, как я надеялась, ободряюще улыбнулась.
– Нет, – отрезал он. – Они для меня все на одно лицо. Никого не знаю. И не хочу знать. Просто подаю им напитки и беру деньги.
И то верно.
– Думаю, сюда приходит много американцев.
– Не знаю. Мы открываемся только в семь, – напомнил он, на этот раз приподняв брови и многозначительно глядя на дверь.
– Хорошо, – покорно пробормотала я. – Прошу прощения за беспокойство.
Так внезапно закончилось мое знакомство с «Ла Соль». Едва я вышла на тротуар, как дверь за мной захлопнулась, и я услышала щелчок замка.
Что ж, подумала я. Если я хочу больше узнать об этом месте, хотя и не знаю, что важного я могу узнать, мне придется вернуться сюда после семи. Может быть, Марк захочет составить мне компанию.
Я с удивлением поняла, что мне нравится идея посидеть с ним за маленьким столиком и посмотреть, как женщины танцуют канкан или что-то еще, что они танцуют в «Ла Соль».
Однако формально он все еще был подозреваемым, так что, возможно, это была не лучшая идея.
Но я не представляла, зачем Марку убивать Терезу или Джонни.
Проблема заключалась в том, что я не могла придумать ни одной причины, по которой кто-либо из подозреваемых решил бы это сделать. Перефразируя дядюшку Рафа, мотивы у меня были так себе.
Быть детективом-любителем оказалось намного сложнее, чем я думала.
Я вздохнула и плотнее запахнула пальто. Было холодно, и ветер усилился, но мне вдруг захотелось куда-нибудь сходить и выпить.
Я отправилась по улице в поисках такси и прошла мимо любопытного здания на углу с большой красной ветряной мельницей. «Мулен Руж» – провозглашала вывеска, – очевидно, это было какое-то кабаре. В разгар дня оно тоже было закрыто, а то я бы зашла внутрь только из-за этой ветряной мельницы.
Пройдя еще квартал, я увидела маленькое кафе, где продавали кока-колу (к сожалению, Faygo в наличии не было), и купила бутылку, чтобы взять с собой. Я вышла, попивая напиток, и наконец поймала такси.