Искусство обмана. Популярная энциклопедия
Шрифт:
Комментируя эти строки, Д. И. Дубровский пишет:
«В той или иной степени эта поэтическая истина о возвышающем обмане понятна каждому, ибо наш дух проективен, устремлен в будущее (мечтой, надеждой и верой), никогда окончательно не укоренен в наличном бытии, окончательно не удовлетворен в нем, и пока жив, он сохраняет некую потенциальную силу воспарения над низким, посредственным, заурядным, над рутиной и скукой наличного бытия. Поэтому «правды свет» может быть и тусклым, способным освещать только близлежащие предметы повседневности, жалкую прозаическую достоверность, и скрывать дальнее и расположенное выше. Такая правда способна питать цинизм и неверие в высшие ценности… А пушкинский
Дубровский интерпретирует добродетельный обман как случай совпадения интересов того, кто обманывает, и того, кто является объектом добродетельного обмана. Однако при этом возникает вопрос, кто будет оценивать реальность этого совпадения. Так, человек, умалчивающий от своего друга факт измены его жены, может искренне считать, что совершает добродетельный обман, не желая психологически травмировать своего товарища.
Однако его друг может иметь другую точку зрения на данную ситуацию и воспринимать такое утаивание информации как обман злонамеренный.
О возможности добродетельного обмана говорил еще Сократ, приводя пример стратега, обманывающего врага. Другими примерами добродетельного обмана могут явиться случаи, когда разведчик обманывает врага или врач обманывает больного, чтобы подкрепить его уверенность в благополучном исходе заболевания. Общество санкционирует также обман в спортивных играх, где он составляет основу тактики ведения спортивного состязания. Более того, в спортивных состязаниях высокого ранга. Другое дело, что этот обман должен подчиняться определенным правилам, известным обеим сторонам спортивного поединка.
К разряду добродетельного обмана общество, безусловно, относит обман преступников работниками правоохранительных органов. Вот диалог Шерлока Холмса и доктора Ватсона из рассказа Конан Дойля, посвященного великому сыщику:
«— Вы не будете возражать, если нам придется преступить закон?
— Ни в малейшей степени.
— И вас не пугает опасность ареста?
— Ради доброго дела я готов и на это».
Таким образом, у всемирно известного автора детективов не было ни малейших сомнений, что ради «справедливости» можно идти на обман и даже преступить закон.
А вот пример из жизни, описанный в газете «СПИД-Инфо» (№ 10, 1996). В ней рассказывается об операции по освобождению заложников, захваченных бандитами. Вел переговоры с ними специальный сотрудник, так называемый переговорщик, владеющий методами прикладной психологии. Его задачей было любыми способами заставить преступников поверить в безвыходность своего положения и в конце концов сдаться.
В начале переговоров бандиты через дверь потребовали миллион долларов, самолет, губернатора области и жену Мансура (главаря бандитов). Человек, ведущий переговоры от лица милиции, согласился на эти условия, но пояснил, что при их реализации возникнут неизбежные трудности и для их выполнения требуется определенное время.
«Мы можем собрать миллион долларов в течение трех часов в местных банках, но в рублях, — сказал он главарю бандитов. — А тебе нужны доллары, но их нужно ждать из Москвы, это займет больше времени. С самолетом тоже возможна задержка, нужно выбивать его через министерство, найти экипаж. А самое сложное — найти правительство, которое согласится принять самолет… Твоей жене тоже сообщено, она думает. Но если испугается, мы принуждать ее не будем. Губернатор в отъезде, сейчас будем вызывать его».
Слышавшие по рации этот разговор журналисты спросили вернувшегося
— Губернатор, деньги, жена — когда все это будет?
— Никогда. Я лгал. Это обычная тактика переговорщика. Чтобы заставить преступника отказаться от части требований, я на словах соглашаюсь на выполнение некоторых из них. А дальше стараюсь доказать, что моя «добрая воля» все равно наталкивается на «злые обстоятельства».
Практика показывает, что удовлетворение требований похитителей не приводит к освобождению заложников, а лишь укрепляет их в сознании собственной значимости, силы.
Когда через три часа бандиты снова потребовали губернатора, эксперт, ведущий переговоры, ответил:
— Ему сообщили, он выехал, но где его носит, мы не знаем. В любом случае ему придется отвечать за это, и с поста он слетит.
Больше губернатором преступники не интересовались…
Помимо «добродетельного», Дубровский выделяет так называемый воодушевляющий обман.
Он пишет, что в определенных условиях намеренная дезинформация социального объекта может вызывать у него прилив сил, повышение уверенности в себе, веру в возможность достижения трудной цели. В критические моменты к подобным формам обмана не раз прибегали полководцы, распространяя ложные сообщения о приближающемся подкреплении, о несчастьях в стане противника и т. д., для того чтобы подбодрить свои войска и укрепить их веру в победу. Так, римский полководец Юлий Фронтин в своих «Стратегмах» упоминает о предводителе афинян Харесе, который ночью выслал из своего лагеря часть воинов, чтобы днем они открыто и шумно вернулись назад, изображая подошедшее подкрепление.
Отношение к обману достаточно сильно отличалось в разные времена и у разных народов.
Но даже в одном и том же обществе всегда существует две популяции людей, отношение которых к обману существенно отличается. Я имею в виду мужчин и женщин.
Как пишет В. Курбатов, «все люди склонны время от времени немножко хитрить и прибегать к тем или иным уловкам ради достижения собственной цели. В споре это может быть использование различных нелояльных приемов. Мужчины достаточно прямолинейно сформулировали свое кредо в виде принципа «цель оправдывает средства». Его даже назвали иезуитской моралью. Женщины не склонны открывать свои принципы, что им не мешает хорошо ими пользоваться. В чем различие мужской и женской трактовки принципа «цель оправдывает средства»? В мужском исполнении цель — это алтарь, а средство — все, что приносится в жертву. Ради высокой цели мужчина готов и сам пасть как жертва… В женской трактовке жертвой может быть мужчина, а в качестве алтаря выступает, конечно же, женщина…»
А теперь обратимся к русской классике. В качестве иллюстрации к вышеизложенному возьмем «Поединок», психологическую драму А. И. Куприна из жизни русских офицеров.
Замужняя женщина любит другого. Но он «бесперспективен», а ее нелюбимый муж имеет шансы попасть в Академию и сделать карьеру. Мучительные раздумья, борьба с собой, попытки найти приемлемый выход из создавшегося положения. Она приходит к своему другу для откровенного разговора:
«— Я не хочу обмана, — говорила торопливо Шурочка, — впрочем, нет, я выше обмана, но я не хочу трусости. В обмане же всегда трусость. Я тебе скажу правду: я мужу никогда не изменяла и не изменю ему до тех пор, пока не брошу его почему-нибудь. Но его ласки и поцелуи для меня ужасны, они вселяют в меня омерзение. Послушай, я только сейчас — нет, впрочем, еще раньше, когда думала о тебе, о твоих губах, — я только теперь поняла, какое невероятное наслаждение, какое блаженство отдать себя любимому человеку. Но я не хочу трусости, не хочу тайного воровства».