Искусство обмана. Популярная энциклопедия
Шрифт:
Великий Иоганн Вольфганг Гете говорил: «Нравственность — это вечная попытка примирения наших личных потребностей». Ему вторил английский философ Бертран Рассел:
«Практическая нужда в морали возникает вследствие конфликта желаний различных людей или конфликта желаний в одном человеке».
Другими словами, люди придумали мораль для того, чтобы обуздать свой природный эгоизм и регулировать общественные отношения. Эту мысль мы находим в высказываниях многих великих мыслителей древности:
«Что такое нравственность? Наука о соглашениях, придуманных людьми для того, чтобы совместно жить наиболее счастливым образом.
«Нравственность есть наука об отношениях, существующих между людьми, и об обязанностях, вытекающих из этих отношений».
Марксисты говорили о нравственности более откровенно:
«Коммунисты вообще не проповедуют никакой морали… Они не предъявляют людям морального требования: любите друг друга, не будьте эгоистами и т. д.; они, наоборот, отлично знают, что как эгоизм, так и самоотверженность есть при определенных обстоятельствах необходимая форма самоутверждения индивидов».
«Мораль — это «бессилие в действии». Всякий раз, как только она вступает в борьбу с каким-либо пороком, она терпит поражение».
«Абсолютно безнравственного нет ничего на свете…»
В свою очередь, восточные мыслители, в частности Рабиндранат Тагор, также понимали неразрывную, диалектическую связь нравственного и безнравственного в человеческом обществе. Тагор писал:
«То, что безнравственно, на самом деле недостаточно нравственно, ведь и в неправде есть доля правды, иначе она и не могла бы даже зваться неправдой».
«Чтоб безнравственное намерение осуществилось, оно должно позаимствовать часть оружия из арсенала нравственности».
Ему вторил Лев Толстой, много позаимствовавший из индийской философии:
«Только с сильными, идеальными стремлениями люди могут низко падать нравственно».
В эпоху господства коммунистической философии было принято рассматривать все общественные категории с классовых позиций. В «Кратком словаре по этике», изданном в 1965 году, утверждалось в этой связи, что «общество, тот или иной класс создает моральные нормы, принципы, формирует понятия добра и зла соответственно объективным историческим потребностям. Моральные представления этого общества или класса истинны в той мере, в какой его исторические возможности отвечают потребностям общественного прогресса. И когда тот или иной класс становился реакционным, а его господство превращалось в тормоз общественного прогресса, тогда его моральные представления переставали соответствовать историческим законам, наполнялись ложным содержанием».
Звучит просто и эффектно, но как точно определить, что такое соответствие «исторических возможностей потребностям общественного прогресса»? Вроде бы понятно, что рабство полтора тысячелетия назад тормозило общественный прогресс, но процесс перехода к феодализму занял несколько веков. Так чем же была нравственная истина в эти переходные столетия? И была ли она вообще? Очевидно, что была, ибо люди не могут жить без морали и каких-то нравственных критериев, но вышеприведенное определение не дает понять, как же реально происходит возникновение и становление моральных истин.
Пока из всего вышесказанного определенно ясно одно: в каждой исторической эпохе, в каждом самостоятельно функционирующем
В результате возникают новые правила поведения, которые впоследствии находят свое «научное» или религиозное оправдание.
Писатель Гарри Гаррисон, с которым я встречался на Всемирной конференции любителей фантастики в Джерси, во избежание путаницы предложил разделять понятия «этика» и «этос». В романе «Специалист по этике» он писал:
«Правда с маленькой буквы — это выражение отношений, способ описать обстановку, семантический инструмент. Но Правда с большой буквы — слово воображаемое, комплекс звуков, не имеющих значения. Оно кажется существительным, но у него нет рефрена, нет отражаемого. Оно ни для чего не служит, ничего не значит. Когда вы говорите: «Я верю в Правду», вы в сущности утверждаете: «Я верю в ничто».
Люди, которые думают иначе, просто путают понятия «этики» и «этоса». Первое слово относится к науке, изучающей, что такое хорошо и что такое плохо. Второе — к руководящей вере, стандартам или идеалам, присущим тому или иному конкретному обществу. Эти понятия нельзя смешивать. Десять заповедей Божьих отнюдь не являются всеобщими законами поведения, пригодными для любого человеческого общества, ибо, по словам Гаррисона, они «лишь куски племенного этоса, местные наблюдения, сделанные группой овечьих пастухов, и пригодные лишь на то, чтобы поддерживать порядок в доме». То, что было хорошо для жителей Иудеи две тысячи лет назад, может оказаться неприемлемым для папуасов Новой Гвинеи или буддийских монахов. Но и внутри христианской этики немало противоречий. Например, вторая заповедь запрещает поклоняться идолам:
«Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им» (Исх.20; 4–5). Или: «Не делайте предо Мною богов серебряных или богов золотых»
Но зайдите в любой католический храм и вы увидите, сколько там раскрашенных позолоченных кумиров, которым поклоняются люди.
С другой стороны, само Священное писание противоречит себе. В одном месте устами Господа оно призывает к отмщению:
«Глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу. Обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб» (Исх.21; 24), а в другом устами Его сына советует прощать своих врагов:
«Не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Матф. 5; 39).
Конечно, трудно что-то возразить против таких заветов, как «не убивай», «не укради», «не произноси ложного свидетельства на ближнего своего». Но рядом с этими заповедями встречаются и совсем архаичные, которым трудно найти место в современном мире: «Если вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола побить камнями, и мяса его не есть» (Исх.21; 28), или: «А день седьмый — суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих» (Исх.20; 10).