Искусство управления государством.
Шрифт:
Я вновь побывала в Кобе в 1996 году в связи с празднованием столетнего юбилея компании Kawasaki Heavy Industries. Шрамы от катастрофы были все еще заметны, так же как и человеческое горе. Однако гор мусора, оставшихся от разрушенных зданий, уже не было, после первого замешательства город начал вновь подниматься. Скоростные дороги были восстановлены, и мы мчались по ним с той же скоростью, что и в 1994 году. Масштабы восстановительных работ, впрочем, ограничивались болезненными процессами, которые происходили в японской экономике и во многом обусловливали проблемы Кобе.
Кобе, таким образом, представляет собой более сложный (и по этой
Глава 5
Гиганты Азии
ЧАСТЬ I. КИТАЙ
Борьба за власть в Пекине
Во вторник, 10 сентября 1991 года, я приехала в Пекин по приглашению китайского правительства. Это был период серьезной международной напряженности. Всего три недели назад непримиримые коммунисты в Москве предприняли окончившуюся неудачей попытку захватить власть. Президент Горбачев получил свободу, однако героем событий стал Борис Ельцин. Переворот не только не привел к сплочению Советского Союза, но и подтолкнул его к распаду. Коммунистическая партия Советского Союза полностью дискредитировала себя (впоследствии она несколько оправилась). Я также имела отношение к некоторым из этих великих событий [129] . На пути в Пекин около полуночи мой самолет приземлился в Алма-Ате для дозаправки. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев лично приехал в аэропорт, чтобы встретиться со мной. В течение нескольких часов мы обсуждали с ним произошедшие события. Он, будучи проницательным тактиком, по всей видимости, играл роль посредника в сложных отношениях между г-ном Горбачевым и г-ном Ельциным. Когда на следующий вечер я оказалась в Китае, меня больше всего занимал один вопрос: как события в Советском Союзе скажутся на будущем коммунизма и, в частности, Китая?
129
См. The path to power, рр. 512–514.
Мне было известно, что этот же вопрос мучил и руководство Китая, правда по другой причине: премьер-министр и министр иностранных дел Великобритании, Джон Мейджор и Дуглас Херд (ныне лорд) побывали в Пекине накануне, и г-н Херд сообщил мне, что им удалось выяснить. В течение десятилетий китайцы радовались всему, что ослабляло их давнишнего советского соперника. Однако сейчас их сильно беспокоило, как происходящее отразится на их собственном режиме. В 1989 году они с помощью танков успешно подавили выступления в защиту свободы на площади Тяньаньмынь. В Москве же этот испытанный инструмент оказался совершенно неэффективным, танк послужил даже трибуной борьбы за демократию для Бориса Ельцина.
В Пекине я должна была остановиться в государственной резиденции для почетных гостей «Дяоюйтай», которая представляла собой хорошо охраняемый комплекс зданий, где когда-то
Мы прибыли на место в начале двенадцатого ночи, но мне не терпелось получить подробный инструктаж от служащих посольства: график следующего дня был очень насыщенным, а я хотела знать всю последнюю информацию. Поэтому я через переводчика попросила женщину-администратора отпустить персонал и сказала, что мы позаботимся о себе сами. У меня был очень хороший переводчик, однако ему удалось растолковать, что мы хотим, только с четвертого раза: администратор нам явно не верила. Тому, кто полагает, что коммунизм — это равенство, было бы не вредно поговорить на эту тему с той женщиной.
Помимо официальной информации, которую мне сообщили, я получила и еще кое-какие ценные сведения. Мне передали суть разговора между Генри Киссинджером, который был в Пекине незадолго до моего приезда, и премьер-министром Китая Ли Пеном. Более всего меня заинтересовали ответы Ли Пена на замечания д-ра Киссинджера. Никогда не вредно иметь представление о том, как мыслит другая сторона. В случае с китайцами это полезно вдвойне, поскольку можно не сомневаться в том, что уже после первой встречи они будут в точности знать ваши взгляды: тот, с кем вы уже встречались, обязательно проинструктирует вашего следующего собеседника.
В графике следующего дня первым значился министр иностранных дел Китая Цянь Цичэнь. Г-н Цянь был несговорчивым и умным профессиональным дипломатом, по характеру чем-то напоминающим Громыко. Он специализировался на отношениях с Россией, однако отлично владел английским языком. Признание со стороны политбюро он получил за непоколебимое проведение линии партии, когда возглавлял информационный отдел Министерства иностранных дел Китая. Г-н Цянь ни на йоту не отступил от этой линии и на этот раз.
Китай, сказал он, крайне заинтересован в том, чтобы Советский Союз сохранился в своей прежней форме и оставался стабильным. Двойная проблема текущего момента заключается в состоянии советской экономики и «русском шовинизме». Я заметила, намеренно смещая фокус, что с оптимизмом смотрю на будущее Советского Союза, — как оказалось позднее, я ошибалась, — исходя из решительной реакции народа на переворот. Довольно прозрачно намекая на подавление выступлений на площади Тяньаньмынь в 1989 году, я добавила: «В современном мире танки и пушки не могут сломить стремления людей».
Г-н Цянь смутился. Не дали ему расслабиться и мои рассуждения по поводу выполнения Китаем его публичного обязательства соблюдать права человека. В конце нашей встречи я высказала соображение, что новый мир стал реальностью в результате прогресса в сфере передачи информации: это требует нового мышления и новой системы измерений. Руководители не могут более игнорировать желания своих народов. Вот смысл того, что произошло в Восточной Европе, а теперь в Советском Союзе. (Я надеюсь, что моя не высказанная напрямую мысль была понята.)