Исламское государство. Армия террора

Вайс Майкл

Первоначально план развития движения «Пробуждение» предусматривал интегрирование добровольцев в официальные службы, входящие в правительственные структуры, к примеру в государственные министерства¹⁴. Организация такого перехода была поручена Комитету по национальному примирению, и хотя к 2010 г. почти 30000 членов движения поменяли свой статус, перестав быть добровольными стражами порядка и превратившись в официальных кандидатов на работу в государственных структурах, они по-прежнему должны были добиваться получения государственных должностей, многие из которых были чрезвычайно низкого ранга¹⁵. При этом премьер аль-Малики не проявлял ни малейшего интереса к реализации программы, первоначально направленной на то, чтобы заместить в госструктурах американцев¹⁶.

В

свое время мулла Наджим аль-Джибури утверждал, что к середине 2010 г. не менее 40 % боевиков АКИ составляли дезертиры и перебежчики из «Сынов Ирака»¹⁷. Возможно, эта цифра несколько завышена, но она начинает выглядеть более правдоподобно, когда вспоминаешь еще о двух важных событиях, произошедших в том же году и способствовавших углублению раскола между племенами и центральным правительством.

Первым событием стали иракские общенациональные выборы, которые аль-Малики выиграл, но отнюдь не с той легкостью, на которую рассчитывал, а технически не выиграл вовсе. США трезво оценивали его авторитарные склонности, и даже перед самым открытием пунктов для голосования Оди-ерно опасался, что поражение действующего премьера может вызвать государственный переворот или отказ от демократических основ ради того, чтобы сохранить его во власти¹⁸. Многие сунниты говорят, что именно так оно и было.

Еще до выборов иракский парламентский Комитет подотчетности и правосудия — пришедший на смену Комиссии по дебаасификации — не допустил до участия в парламентских выборах более 500 кандидатов по причине их связи с партией «Баас». Естественно, большинство из них были суннитами и представителями блока «Аль-Иракия», возглавляемого прежним премьер-министром Айядом Аллави. (Аллави, несмотря на то что был шиитом, считался основным кандидатом от суннитского электората.) Одиерно совершенно небезосновательно разглядел за этой наскоро сколоченной кампанией по делегитимизации руку иранского подразделения «Эль-Кудс»¹⁹.

Несмотря на предвыборные махинации, голосование 7 марта 2010 г. прошло без осложнений при явке 60 % и редких, как сообщали, случаях нарушения порядка по всей стране. Единственным человеком, для которого это мероприятие не прошло так гладко, был аль-Малики.

Блок «Аль-Иракия» получил на два места больше, чем «Коалиция в поддержку государства закона», с результатом 91:89. «Аль-Иракия» показала хорошие результаты даже на шиитском юге, собрав 200000 голосов. Число мест в новом парламенте было увеличено с 275 до 325, но даже это не помогло премьеру, поскольку 262 места были заняты депутатами, избранными впервые, и это означало, что почти весь прежний парламент оказался невостребованным. По всем данным, аль-Малики не набирал достаточного количества голосов. Он должен был формировать правительство в союзе с каким-либо из других успешных блоков²⁰. Поражение до крайности обострило его паранойю.

Несмотря на то что наблюдатели ООН признали выборы честными, аль-Малики обвинил их в сговоре с иракским избиркомом, преследовавшим цель свергнуть его. Он утверждал, что это был необаасистский заговор, поддержанный Соединенными Штатами, и настаивал на пересчете голосов. Аль-Малики использовал все средства, бывшие в его распоряжении, — даже пошел на нарушение Конституции Ирака, — чтобы при помощи выборов отдать власть в руки своего правительства.

Тем не менее избирательная комиссия зафиксировала победу «Аль-Иракии». На следующий день президент Ирака Джаляль Талабани вылетел в Тегеран на переговоры между «Коалицией в поддержку государства закона» и «Иракским национальным альянсом»²¹. «Аль-Иракия» должна была быть остановлена любой ценой, даже если это означало, что соперничающим шиитским партиям придется работать совместно под наблюдением и с благословения их спонсора — Исламской республики Иран. Новое правительство должно было быть сформировано посредством этих переговоров и с помощью сложного маневрирования. В конце концов аль-Малики создал-таки правительство национального единства, включив в него представителей и курдов, и «Аль-Иракии», но сохранив за собой пост премьер-министра²².

Одиерно, однако, не без оснований полагал, что иранское вмешательство в выборы в суверенной стране будет воспринято иракскими суннитами как грубейшая манипуляция²³. То же самое

беспокоило и Али Хедери, бывшего американского дипломата, прибывшего в Зеленую зону вслед за вводом сил Коалиции в 2003 г. и работавшего помощником Райана Крокера во время «Пробуждения» и «большой волны». Сегодня Хедери считает, что восприятие выборов 2009 г. американцами только еще больше разжигает обиды иракских суннитов, убеждая многих в том, что их намеренно не допустили во власть. Все происходившее после выборов не дает никаких оснований усомниться в этом. Посол Хилл сравнил победу «Аль-Иракии» с возвращением белых в Южную Африку. Вице-президент Джозеф Байден, которому президент Обама поручил курировать иракскую политику, публично заявил: «Аль-Малики ненавидит этих проклятых суннитов», но тем не менее смирился с возвращением представителей этой этнической группы во властные структуры²⁴. «Я знаю одного человека, одного из наиболее миролюбивых, умеренных иракцев, какого только можно представить, — рассказывал нам Хедери. — Раньше он был баасистом самого низкого ранга, одним из инженеров Саддама. Так вот он говорит: „Прежде я никогда не был убежденным суннитом. Конечно, я никогда не любил Иран, мы же воевали с ним. Я люблю свою страну. Но я стал убежденным суннитом, потому что сейчас здесь нет места ни для умеренных, ни для светских людей. Мы потерпели поражение. Я стал таким же фанатичным суннитом, как те, кого я раньше ненавидел“» ²⁵.

УХОД США ИЗ ИРАКА

После обсуждения «большой волны» в политических кругах США было принято решение о полном выводе войск из Ирака в 2011 г.²⁶ Способствовало ли это воссозданию ИГИ? Можно ли было избежать этого, если бы администрация Обамы действовала более оборотисто и энергично? Она намеревалась продлить срок вывода войск, но вела себя на переговорах слишком вяло и проявила куда меньше заинтересованности в присутствия в Ираке гарнизона США, чем мог ожидать аль-Малики.

Американские и иракские военные почти не обсуждали необходимость продления срока действия соглашения²⁷. Адмирал Майк Маллен, председатель Объединенного комитета начальников штабов в администрации Обамы, настаивал на оставлении контингента минимальной численностью 16000 человек, но команде Белого дома, отвечающей за национальную безопасность, показалось, что это чересчур. «Готов держать пари и ставлю мое вице-президентство на то, что аль-Малики пролонгирует соглашение», — сказал тогда Джон Байден. Однако аль-Малики этого не сделал, потому что численность воинского контингента, временно остающегося в Ираке, которую в конечном счете одобрил Обама, составляла 3500 человек плюс еще 1500 человек, регулярно заменяемых и необходимых для подготовки иранских военнослужащих и проведения контртеррористических операций. Ради этого премьеру просто не стоило сражаться с его расколотым надвое парламентом, который должен был ратифицировать любое двустороннее соглашение²⁸.

Что, однако, не прозвучало открыто во время дебатов о выводе вооруженных сил, так это то, что Соединенные Штаты уходят из Ирака также и в политическом смысле, причем даже раньше и, возможно, с более ощутимыми последствиями для этой страны с ее политической нестабильностью.

Полковник Рик Уэлч как представитель вооруженных сил реализовывал общенациональную программу для племенных лидеров в период «Пробуждения» и помогал в процессе передачи ответственности за дальнейшую поддержку суннитских и шиитских племен Государственному департаменту. При этом он убедился, что дипломатическая служба США не в состоянии удерживать «Сынов Ирака» на нужной американцам стороне конфликта. Как вспоминал Уэлч:

«Шуткой дня там было: „Если вы хотите узнать, чем занимаются в посольстве, приходите к комиссару в четверг и посмотрите, сколько алкоголя у него на полке, а потом сравните это с тем количеством алкоголя, которое было там в субботу“. Все действовали так, как будто Ирак больше не был зоной военного конфликта, в то время как требовались самые проницательные и острые умы, чтобы осознать, что послевыборный период будет сложным, потому что аль-Малики смошенничал и в этом ему помог его Верховный суд… И „Сыны Ирака“, вожди племен будут выражать недовольство тем, что он сделал. Они называли это „чисткой“. А Госдеп говорил: „Нам искренне жаль слышать такое, но ведь Ирак суверенная страна. Мы не можем вмешиваться“.