Исламское государство. Армия террора

Вайс Майкл

«Абу Хамза держался спокойно и почтительно, — так Абдулсаттар вспоминал о своей первой встрече с Абу Хамзой аш-Шами, имамом ИГИЛ из поселка Минбидж в восточном Алеппо. — Даже выражение его лица действовало успокаивающе. Вначале он заговорил о ССА и о том, почему ИГИЛ воюет против нее. „Потому, — сказал он, — что она принимает безбожные законы и получает финансовую поддержку от Америки, а ведь Бог говорил: „Кто присоединяется к ним, тот один из них““. Затем он заговорил об ад-Дауле и спросил меня: „А почему бы тебе не присягнуть на верность? Пророк говорил, что те, кто уходит из жизни, не принеся присяги, умирают смертью джахилии (языческой)“. Честно сказать, услышав это, я был потрясен до глубины души. Впервые я понял, что в этом хадисе сказана правда».

Но Абдулсаттар все еще не был готов присягнуть на

верность Абу Бакру аль-Багдади, поэтому Абу Хамза улыбнулся и попросил его не спешить. Примерно через неделю Абдулсаттар решился сделать это.

Он с удовольствием рассказывал о том, как стал членом ИГИЛ, как сгладилось впечатление о тех восьми часах, которые он провел в заключении и которые стали скорее обрядом инициации, чем балансированием на грани жизни и смерти по ходу допроса с пристрастием. Абдулсаттар сказал, что в конечном счете он оказался «под влиянием интеллектуальности ИГИЛ и того, как она распространяет религию и борется с несправедливостью».

Очень многие приверженцы ИГИЛ, проинтервьюированные при сборе материала для этой книги, выразили те же самые чувства — и высказали такие же оценки — в отношении этой армии террора, которая в совершенстве овладела умением воздействовать на психику тех, кого она хочет заполучить в свои ряды, и перекраивать людей так, как ей надо. То, что Абдулсаттар сказал об «интеллектуальности» ИГИЛ, может показаться странным или даже забавным любому западному эксперту, но необходимо понимать, что речь идет о тщательно разработанном идеологическом нарративе, представляющем собой мощно воздействующую смесь исламской герменевтики [27] , истории и политики.

27

Герменевтика — искусство толкования, теория интерпретации и понимания текстов.

Все это не отличается от тотальной моральной и интеллектуальной «переделки» людей, которая практиковалась коммунистами, впоследствии отказавшимися от своей веры в марксизм-ленинизм. «Мы выбросили за борт балласт буржуазных предрассудков и правил „честной борьбы“, а поэтому вынуждены руководствоваться одним-единственным мерилом — последовательной логикой. <…> Мы плывем без балласта…», — писал Рубашов, герой романа Артура Кестлера «Слепящая тьма» [28] , вспоминая о допросе, который устроили ему партийные комиссары. Через несколько минут Рубашов был застрелен той самой диктатурой, которой отдал 40 лет жизни.

28

«Слепящая тьма» (Darkness at Noon) — роман английского писателя венгерско-еврейского происхождения Артура Кестлера, описывающий эпоху «большого террора» в Советском Союзе в 1936–1938 гг.

«Когда вы слушаете священнослужителей ад-Даули, — продолжал Абдулсаттар, — вы испытываете потрясение от понимания того, что большинство исламских обществ отошли от истинной веры. Они примкнули к вере, придуманной 20, а то и меньше, лет назад. Большинство людей, утверждающих, что они мусульмане, исповедуют религию, которая полна грязи, 90 % в ней — это бида (нововведения). Возьмите, к примеру, ширк: мы верим в кого-то или что-то, кроме Аллаха, и даже не осознаем этого. В приметы, к примеру. А когда мы выбираем себе место впереди других людей в мечети, это рия (показуха)». ИГИЛ предложила Абдулсаттару нечто такое, чего он не мог найти в асадизме или Свободной сирийской армии. Оно предложило ему «чистый» ислам.

«Если вы встретите имама или иностранца из ИГИЛ и он проведет с вами два часа, поверьте мне, вы превратитесь в их сторонника, — продолжал он. — Не знаю как, но они умеют убеждать людей. Но когда они захватывают какую-то территорию, то приобщают к вере силой — вы должны молиться вне зависимости от того, нравится вам это или нет. Мы все забыли о самом главном долге мусульманина — о джихаде. Они пролили свет на джихад. Каждый раз, когда смотришь их видео, тебя охватывает странное чувство, толкающее

тебя к джихаду».

Даже те, кто сам пострадал от ИГИЛ, говорят о ее «силе убеждения».

Абу Билал аль-Лейли был назначен ответственным за финансовое обеспечение ССА в своем родном городе Альбу Лейл в мухафазе Дайр-эз-Заур. Когда ИГИЛ вступила в город, он бежал в Турцию. Джихадисты сожгли его дом и внесли его в список разыскиваемых. Он видит в них банду безграмотных головорезов, мозги которых забиты извращенным представлением о религии, но тем не менее восхищается их способностью убеждать и молодых, и старых, в особенности тех, у кого религиозная основа недостаточно крепка: «ИГИЛ использовала деньги и разговоры о справедливости и войне против воров для того, чтобы приманить к себе людей. С некоторыми это сработало. У нас в округе вы встретите массу людей, стремящихся к исламу и желающих бороться с кем-нибудь… с харамийя (ворами). Они купились на идею „Исламского государства“, решив, что джихадисты — честные люди. Те, кто примкнул к „Даеш“ [29] , едва ли помнят хотя бы несколько сур из Корана. У них нет никакой религиозной основы. Их просто заманили силой убеждения».

29

Такое название группировки «Исламское государство» используют на Ближнем Востоке противники ИГИЛ.

НОВОБРАНЕЦ

Хамза Махмуд был 15-летним подростком из зажиточной семьи, живущей в Камишли, на севере Сирии. Родители Хамзы узнали, что их сын вступил в ИГИЛ, после того как летом 2014 г. он стал регулярно и надолго исчезать из дому. После многих неудачных попыток удержать его от возвращения в группировку отец Хамзы намеренно сломал ему ногу. Когда нога зажила, парень снова убежал из дома и порвал с родителями. По словам его брата Омара, Хамза решил не общаться с ними из опасений, что слезы матери или увещевания отца повлияют на его решение остаться в ИГИЛ. Он поддерживает общение только с братьями, которые живут за границей.

В разговоре, организованном по скайпу для авторов этой книги, Омар тщетно пытался убедить Хамзу оставить ИГИЛ и вернуться домой. «Хамза, это неправильно, ты еще очень молод, ваша группировка просто заблуждается, — говорил ему Омар. — Ведь ничто в исламе не призывает к убийству и насилию». Хамза отвечал ему на не очень свободном, но классическом арабском, цитируя хадис и суры Корана в оправдание действий его новых наставников. Кроме того, он настаивал на том, что представление об ИГИЛ предвзято и ложно. «Не верь тому, что говорят по телевизору и пишут в газетах, — убеждал брата Хамза. — Братья — истинные мусульмане. Они не совершают неправедных дел. Если бы ты видел то, что вижу я, и слышал бы то, что слышу я, ты бы понял».

Омар стал говорить брату, что в Сирии уже много столетий люди, принадлежащие к различным этносам и религиям, живут рядом. А потом добавил, что некоторые из его друзей, с которыми он соседствует, — алавиты и езиды. Хамза был потрясен. «Вместе с тобой живут езиды? — переспросил он. — Убей их, и ты приблизишься к Богу».

КУРДЫ

На первый взгляд кажется странным, что кто-либо из курдов может присоединиться к ИГИЛ, учитывая тот факт, что курдские функционеры уже имели опыт общения с режимом Саддама, который устроил геноцид против этого народа¹. Совсем недавно ИГИЛ нацелилась на курдские деревни и города, в частности на Кобани, расположенный на сирийско-турецкой границе, а также осадила Эрбиль, столицу Иракского Курдистана, в котором находится региональное правительство. Но в августе 2014 г. продвижение ИГИЛ было остановлено ударами авиации США. Курдские ополченцы в Сирии и Ираке, в том числе иракские «пешмерга» и Отряды народной самообороны (ОНС), считаются атеистами и марксистами, а потому обречены на смерть. И в то время как другие суннитские повстанцы с явной баа-систской подоплекой — в особенности «Армия Накшбанди» ад-Дури — без особого успеха пытались набрать в свои ряды курдов, ИГИЛ вполне преуспела в этом, особенно значительных успехов добившись там, где был саддамовский геноцид, — в иракском городе Халабджа.