Испанские и португальские поэты - жертвы инквизиции
Шрифт:
«Селестина» приписывалась и поэту Хуану де Мэна [22] . Что касается самого Фернанда де Рохаса, то он приписывает первый акт Хуану де Мэна или Родриго де Кота, как и он, поэтам еврейского происхождения. По его словам, он только закончил это произведение. Но принимая во внимание полное единство этого романа-комедии, исследователи считают, что «Селестина» написана одним автором.
Как бы то ни было, эта книга появилась без имени автора. Предполагают, что воинствующее духовенство того времени и цензура инквизиции принудили автора выступить анонимно: в «Селестине» высмеивались и священники.
22
Хуан де Мэна — поэт XV века, автор «Лабиринта Фортуны».
Через два с половиной века в Португалии другой еврей —
В течение веков цензура инквизиции накладывала запрет на множество произведений. Целые томы содержат списки книг, запрещенных инквизицией, которая как будто боялась даже следов, оставленных эллинской религией в латинских странах.
В Италии в эпоху Возрождения, в XVI веке, пьесы с мифологическим сюжетом печатались не иначе как в сопровождении заметки, являвшейся громоотводом в отношении цензуры инквизиции:
23
Антонио Жозэ да Сильва — см. его биографию (стр. 108).
«Сим предупреждается, что слова: бог любви, богиня любви, божество, рай, поклоняться, блаженный и другие — должны пониматься согласно поэтическому словоупотреблению, а не в каком-нибудь смысле, который мог бы в чем бы то ни было оскорбить чистейшее учение католической религии».
В Португалии в XVIII веке такой же заметкой снабжена комедия «неизвестного автора», т. е. Антонио Жозэ да Сильва, во втором томе «Португальского комического театра»:
«Слова: боги, божество, рок, божественное, всемогущество и мудрость — должны пониматься только в поэтическом смысле. В этих произведениях ими пользуются, только поскольку они необходимы как украшение драматического построения и комических эпизодов, а отнюдь не с намерением хоть как-нибудь оскорбить учение пресвятой матери церкви, которой я, как покорный сын, повинуюсь во всем, что она предписывает».
Испанская народная песня [24]
В течение веков инквизицией тщательно вырабатывался целый кодекс судопроизводства. Для непосвященных приходится расшифровывать терминологию инквизиторов и открывать подлинный смысл некоторых лицемерных формул.
24
Испанская народная песня (эпиграф). — Это четверостишие сообщил мне в Париже один французский филолог родом из Алжирии. В детстве он слышал много испанских песенок от своей няни-испапки.
Обвиняемого «увещевали», прежде чем заставить его дать следующую расписку: не вина господ инквизиторов, если под пытками он будет ранен, искалечен или убит, напротив, раз он не хочет сказать правду и сознаться в преступлении, он заслуживает наказания — виноват он сам и только он.
Таким образом, не он, а инквизиторы были достойны сожаления: обвиняемый вынуждал их «работать», пытая его.
Дыба, гаррота, колесо, пытка водой — вот каковы были банальные приемы допроса.
Множество обвиняемых «допускалось к примирению с церковью». Но эта формула отнюдь не значит, что пресвятая мать прощала их и возвращала им свободу. «Примиренных» постигало какое-либо наказание: изгнание, ссылка, плети, тюремное заключение на срок и бессрочное, галеры или каторжные работы.
В зависимости от характера преступлений обвиняемые приговаривались к одному из трех родов отречения:
Легкое отречение, abjuratio de levi, произносилось лицами, легкозатронутыми грехом, теми, против которых у инквизиции были только легкиеподозрения.
В этих случаях приговоренные отрекались не всенародно, а перед епископом или инквизитором.
Сильное отречение, abjuratio de vehementi, произносилось лицами, над которыми тяготело сильноеподозрение, лицами, совершившими важное преступление. Они отрекались всенародно.
Формальное отречение, abjuratio de formali, произносилось лицами уличенными, еретическое преступление которых уже было доказано. Впадая опять в ересь, они рисковали подвергнуться наказанию как отпавшие.Формальное
Кроме того, еретики приговаривались к ношению особой «покаянной одежды» (habito) в течение многих лет, если не до самой смерти, и к выполнению разных обрядов покаяния. Само собой разумеется, они находились под надзором инквизиции.
Священный трибунал «отпускал» тысячи обвиняемых, но это не значит, что он выпускал их на свободу. Напротив, тем самым он отдавал их в руки светского правосудия. Церковному правосудию претила кровь. Согласно 31-й статье инквизиционного судопроизводства, священный трибунал автоматически постановлял:
«Мы должны отпустить и отпускаем такого-то и отдаем его в руки светского правосудия, такому-то, коррехидору [25] сего города, или тому, кто исполняет его обязанности при названном трибунале, коих мы сердечно просим и молим милосердно обращаться с обвиняемым».
25
Коррехидор — в точном переводе — исправитель, представитель светского правосудия, светской исполнительной власти.
Эта формула определенно означала: смерть. Отпущенные таким образом приговаривались к сожжению.
Смерть всегда страшна. По мне, Лучше, если боль мгновенна. Но из казней несравненна Смерть на медленном огне: Злейший путь в своей длине, Всех путей однообразней, С позднею развязкой казней, Смерть во множестве скорбей, Чем замедленней, тем злей, Чем длинней, тем безобразней!—восклицает действующее лицо одной португальской комедии [26] .
Но были и другие виды смерти. Кроме костра, существовалаи гаррота [27] : прикрепленный к столбу железный ошейник с винтом, служившим для сжимания. Труп удушенного бросали в огонь, сжигался уже не живой, а мертвец. По сравнению с казнью через сожжение, эта казнь была своего рода милостью, которую оказывали раскаявшимся, вернувшимся,принятым опять в лоно «пресвятой матери церкви».
26
...действующее лицо одной португальской комедии. — «Абдолоним в Сидоне», пьеса неизвестного автора XVIII века, приписывалась Антонио Жозэ да Сильва, появилась в IV томе «Португальского комического театра». Формулировкой казней эти стихи вполне соответствуют следующим стихам из «Трагических поэм» Агриппы д’Обинье:
Дух с телом разлучить желая в пытках скорых, Под подбородок жертв подкладывают порох, И, выбирая казнь, суд строгих палачей Знал: легче — быстрая, а медленная — злей.27
Гаррота — см. биографию удушенного поэта Антонио Жозэ да Сильва (стр. 108). Это слово упоминается в «Ночном сонете» Тристана Корбьера, французского «проклятого» поэта (1845—1875):
Разве твой ворот — гаррота?
Ф. Гойя. Гарртированный. Офорт (около 1778 — 1780)
Удушение гарротой изобразил Гойя.
Гойя — Франсиско Гойя-и-Лусьентес(1746—1828), испанский живописец и гравер. В офортах «Капризы» он заклеймил знать, инквизицию и духовенство, в «Бедствиях войны» составил своего рода хронику ужасов наполеоновского нашествия; известны также его «Тореадорство» и «Пословицы». Работы Гойи являются выдающимися образцами социального искусства.