Испанские каникулы
Шрифт:
— А это что такое?
— Продажа и маркетинг в сфере телекоммуникационного оборудования, — сказал Тони. — Три недели обучения, отличное предложение…
Хью захлестнул гнев.
— Тони, брось! — оборвал он собеседника. — Это просто оскорбление, и ты сам это прекрасно понимаешь! Речь идет не о каком-нибудь кассире. Это высокообразованный, квалифицированный финансист… Его отделение в середине девяностых получало внутренние награды. Он проработал на Национальный южный шестнадцать лет. Неужто мы не можем найти ничего лучше, чем всучить ему кучу сраных телефонов
Он умолк, тяжело дыша. Его собеседник ошеломленно молчал.
— Хью, — сказал Тони в конце концов, — откуда ты звонишь?
Хью, сбитый с толку, оглядел полутемный кабинет.
— Я… я в отпуске, — произнес он наконец. — В Испании.
— Ага, ясно, — сказал Тони, и в трубке снова повисла тишина. — Ну я вот что тебе скажу. Я вижу, ты принимаешь это близко к сердцу. Потому давай, когда ты вернешься, встретимся и обговорим это, идет?
— Нет. Я хочу разобраться с этим сейчас. Я хочу получить ответ.
— Я попрошу Кристину позвонить твоей секретарше и что-нибудь придумать, — сказал Тони. — Ее зовут Делла, да?
— Да, но…
— Приятного отдыха, Хью. Желаю тебе хорошо провести отпуск. А после твоего возвращения мы обязательно с тобой поговорим, обещаю.
Трубка умолкла, и Хью уставился на нее, оцепенев от потрясения и унижения. Несколько мгновений он не мог заставить себя пошевелиться. Потом очень медленно поднял голову и встретил взгляд Филиппа.
— Филипп…
Он умолк, не в силах подобрать слова. Не в силах поверить, что его вот так отшили.
— Не волнуйся, — сказал Филипп. — Пожалуйста, Хью, не переживай так. Ты сделал, что мог. Куда больше, чем сделало бы большинство людей на твоем месте. Я тебе искренне признателен.
— Я поговорю с ним, — пообещал Хью. — Сразу же, как только вернусь. Пойду к нему и объясню ситуацию…
— Хью, не надо. — Филипп поднял руку. Хью почувствовал себя идиотом. — Мы оба понимаем, что это бессмысленно. С моей работой покончено. Окончательно и бесповоротно. И знаешь, что?
Воцарилась тишина. Филипп вытянул руки перед собой, потом встал.
— Со мной все в порядке, — сказал он наконец, взглянув на Хью. — На самом деле я сейчас чувствую себя куда лучше, чем в последние месяцы. Первое потрясение было тяжелым, да, но теперь я испытываю прежде всего облегчение. По крайней мере, теперь я знаю. Я знаю!
Он подошел к окну и посмотрел на улицу.
— Ведь меня убивало именно это. Неведение. Но теперь все кончено, я ничего не могу с этим поделать, и я смотрю на все более оптимистично. — Филипп взял с журнального столика резную деревянную фигурку слона, повертел в руках и поставил обратно. — Мы с Хлоей с этим справимся. Мы найдем выход.
Заслышав имя Хлои, Хью вскинул голову. Он посмотрел на Филиппа, и внезапно его пробрал озноб; он напрягся, осознав более глубокие последствия своей неудачи. Филипп потерял работу. Хлоя поддержит его и останется с ним — в этом можно не сомневаться. Все кончено.
— Речь, кажется, шла о ком-то еще из Национального южного, да? — вспомнил Филипп. — О ком-то из моего отделения?
— Крис…
— Крис? — переспросил Филипп, и у него вырвался смешок. — Он не согласится!
— По-видимому, он уже согласился, — возразил Хью. — Он на прошлой неделе прошел собеседование.
Филипп, захваченный врасплох, уставился на него.
— На прошлой неделе?! Но на прошлой неделе я его видел, и он мне ничего не сказал! — Он недоверчиво покачал головой. — Это игра, верно? Грязная игра. Честно говоря, я думаю, что удачно отделался.
— Пожалуй, да, — отозвался Хью и, когда Филипп направился к выходу из кабинета, поспешно добавил ему в спину: — Ты собираешься рассказать об этом Хлое?
— Да, конечно. Пойду найду ее.
— А она… как она это перенесет? — спросил Хью, не в силах удержаться.
Филипп обернулся и улыбнулся, и лицо его озарилось любовью. «Он любит ее! — с внезапной вспышкой ревности подумал Хью. — Он вправду любит ее».
— С ней все будет в порядке, — сказал Филипп. — Хлоя… не такая, как остальные женщины.
— Да, — произнес Хью, когда дверь затворилась за Филиппом. — Да, она не такая.
Хлоя сидела на клочке травы под стеной виллы и тупо смотрела в землю. После вспышки Сэма она ни с кем еще не говорила. Она не была уверена, что способна сейчас нормально, по-человечески общаться. Во всяком случае, в ее нынешнем состоянии неопределенности. Она ощущала себя как человек на грани безумия, который в любой момент может выдать себя неадекватной реакцией или удариться в слезы. А главное — она чувствовала себя слабой. Слишком слабой, чтобы командовать другими или принимать решения.
Хлоя подняла голову, увидела идущего к ней Филиппа и вздрогнула. Филипп сел рядом с ней, и некоторое время они молчали.
— Что ж, я все узнал, — проговорил Филипп наконец, и Хлоя внутренне задрожала — так сильно, что она сама поразилась.
Хлоя подняла голову; ее замутило от страха. Что он узнал? Как ему удалось?..
— Они закрывают наше отделение. Я остался без работы.
Хлоя тупо уставилась на него. Затем, когда эти слова постепенно проникли в ее сознание и обрели смысл, она ощутила, как внутри у нее поднимается горячая волна. По лицу ее покатились слезы, она всхлипнула.
— Хлоя! — потрясенно воскликнул Филипп. — Хлоя…
Хлоя открыла было рот, чтобы ответить, но не смогла произнести ни слова. Все эмоции вмиг вырвались наружу бурными слезами.
Она знала, что Филипп не привык видеть ее упавшей духом. Обычно в такие моменты она показывала себя с наилучшей стороны. Сколько раз она принималась за дело — брала командование на себя, поднимала дух окружающих, проводила семью через разнообразные кризисы. Когда умер отец Филиппа. Когда у Ната были проблемы с почками. Она всегда была сильной — всеобщей поддержкой и опорой. Но сейчас никого не могла поддержать. Ее сила исчезла, разлетелась вдребезги.