Испанский рассвет
Шрифт:
– Вы так похожи на маму.
Они ступили на опасную почву. Бакстер окаменел от ужаса.
– Правда? – переспросила Эстер – Мне очень хотелось бы увидеть ее фотографии.
Последняя просьба подействовала на Бакстера отрезвляюще. Пора заканчивать.
– Так, – сказал он, пытаясь дотянуться до телефона, чтобы завершить звонок. – На сегодня, полагаю, достаточно. У нас еще есть кое-какие дела на вечер.
– Но… – начала Мия.
– Мия, – отрезал Бакстер, – пора прощаться. – По его тону было понятно, что спорить бесполезно.
Когда
– Мия, мне надо кое-что обсудить с папой.
– Ладно, ладно. Пока, йайа. – Мия помахала ей рукой.
– Ciao, mi carino [3] .
Мия вышла из комнаты, и Эстер обратилась к Бакстеру:
– Она чудо! Просто чудо!
– Благодарю. Но вы сами видите, что это была не лучшая идея. Мне очень жаль.
– Простите, конечно, что высказываю возражение, только я не могу понять: разве плохо, что она приедет к нам в гости? Как это ей навредит? Мия вполне счастливый и жизнерадостный ребенок.
3
Чао, моя дорогая (исп.).
– Так и есть. – Ему стоило больших усилий не поддаться ее уловкам.
– Нет, правда, – не унималась Эстер. – Нам очень много нужно сказать друг другу лично. Грядут перемены. Мне кажется, вам надо приехать.
Она глухая или притворяется? Все, хватит. Закончив разговор, он напишет ей сообщение, в котором поставит точку. Его заботит не восстановление утерянных родственных связей, а спасение дочери. И какого черта она имеет в виду под этим вот «Очень много нужно сказать друг другу… Мне кажется, вам надо приехать».
Бакстер глянул на закрытую дверь, опасаясь, что за ней стоит Мия.
– Мы и так уже потеряли слишком много времени, – добавила Эстер.
– Эстер, очень рад нашему знакомству, – выпалил Бакстер. – На связи. – И завершил звонок.
Уже в пять утра Мия прыгала на кровати и стучала ладонями по его спине, видимо, возомнив себя барабанщиком.
– Я пойду в школу, только если ты согласишься поехать в Испанию в этом году.
– Нет, нет и еще раз нет, – Бакстер сел и посмотрел в окно. Солнце даже не показалось из-за горизонта. – Не начинай. О поездке в Испанию не может быть и речи.
Накануне вечером ему раз пятьдесят пришлось повторить «Сейчас никак».
Бакстер спрятал голову под подушку.
Встав перед ним на колени, Мия попыталась вырвать подушку.
– Хорошо. Тогда о школе тоже не может быть и речи.
Окажись Мия в его шкуре хоть на минуту, она поняла бы, что нельзя просто так сесть в самолет и полететь в отпуск, когда в голову взбредет. Особенно если цель поездки – знакомство с новоиспеченными родственниками Софии.
Бакстер убрал подушку с лица. Мия пристально на
– Я тебя уже боюсь. Даром, что с виду такая мелкая.
Она засмеялась и сразу обрушила на него поток вопросов.
– Когда выезжаем? Завтра? Послезавтра? Мне надо время собрать чемоданы. Надеюсь, из одежды докупать ничего не придется.
Он ощупал ее руку.
– Где у тебя выключатель? Признавайся.
Она захихикала и сказала неожиданно серьезным тоном:
– Мама была бы рада, если бы мы поехали.
Возможно, Мия права, однако втягивать сюда Софию не очень честно с ее стороны. Прежде всего София оценила бы риски, которые может нести такая поездка для психологического благополучия дочери.
Бакстер перевернулся на спину и потер глаза.
– Больше всего ей хотелось бы, чтобы мы разобрались с твоими кошмарами, пропущенными уроками, а я довел до конца свой проект.
«А еще, чтобы мы наконец перестали ворошить прошлое и бередить старые раны», – подумал он.
– Лишь это и слышу от тебя, – сказала Мия, передразнивая его. Получилось неплохо. – «Работы по горло. Очень много навалилось. Дай мне разобраться с делами, потом я в твоем распоряжении». А я все жду и жду, папочка. Только и делаю, что жду.
– Обещаю, все скоро наладится. Знаю, что много работаю. Поверь мне, радости большой от этого я тоже не испытываю. Я не подписывался на такой аврал. Но ситуация вышла из-под контроля. Короче, в Испанию мы не едем.
Настроение дочки изменилось, она будто вся поникла. Смотреть на Мию в таком состоянии было выше его сил. Остро, как никогда, Бакстер почувствовал себя неудачником. Добавить к сказанному было нечего.
– Я знаю, что все из-за меня.
– Ты о чем?
– О том, что тебе приходится так много работать.
– Не понимаю. Ты здесь при чем?
Девочка сидела, понурив голову.
– Если бы я не родилась, тебе не пришлось бы бросить занятия музыкой и ходить на ненавистную работу, чтобы прокормить такую вредину, как я.
Ее слова резали по живому. Бакстер притянул Мию к себе и крепко обнял.
– Солнышко, что за мысли? Ты ошибаешься. Не будь тебя, я никогда не узнал бы, что такое любовь к своему ребенку. А мой уход из группы не имеет к тебе никакого отношения. – Очередная ложь, но куда деваться?
Она отодвинулась от него.
– Имеет.
– Хорошо, может, и так. Но я сделал свой выбор. Я тебе говорил уже миллион раз, что гастрольная жизнь не для семейных людей. Ты всегда для меня на первом месте. – «По крайней мере, сейчас», – подумал он. Да будет так отныне и навсегда.
Кое-что Бакстер от нее все же утаил. София была для него всем – музой и источником вдохновения. Теперь, когда ее нет рядом, для кого писать стихи и песни? Он с трудом выносил звук собственного голоса, за исключением моментов, когда пел для Мии. И он больше не испытывал былой радости, когда играл на гитаре.