Испанский сапожок на шпильке
Шрифт:
— Возможно, что я погорячилась… — мне вовсе не хотелось скандала. Я постаралась взять себя в руки и даже предложила Александре кофе. — Вы извините меня. Но вашим делом я все равно заниматься не буду. Это для меня неинтересно.
— Но ведь мы бы оплатили все ваши услуги. Вы все-таки подумайте…
— А вам не пришло в голову, что Соня могла изменить свое завещание? — вдруг подумала я, вспомнив Веру и ее слова о том, что Соня перед своим исчезновением отдала ей на хранение какой-то сверток.
— Нет. У Сони, кроме нас, никого
— Не понимаю, почему вы настаиваете на этом? Ведь речь идет об обыкновенных акциях, о завещании… Для решения таких проблем существуют нотариальные конторы и адвокаты… Зачем же мне отбирать у них хлеб? Если хотите, могу порекомендовать вам порядочных людей, профессионалов…
— Понимаете, мне не хотелось бы, чтоб кто-нибудь узнал об этих акциях. Раз уж вы в курсе наших семейных дел, то было бы идеальным вариантом, если бы и решение остальных проблем находилось в ваших руках.
— Хорошо, я подумаю, — сказала я скорее для того, чтобы выпроводить навязчивую посетительницу. Она еще не знала, что на сегодняшний вечер у меня назначено свидание с ее Эдиком. Заодно скажу ему о своем отказе. Хотя, если честно, работа была пустяковая, а судя по тому, как меня упрашивала Саша, они бы выложили кругленькую сумму за то, чтобы никто в городе не узнал об их «семейных делах». Да и вообще, такие люди, как Коробко, предпочитают не выполнять грязную или хлопотную работу, а действуют через профессионалов. В принципе они правы. Кому нужна лишняя головная боль?
После ее ухода я почувствовала, что похудела килограмма на два. Утомила меня эта нахальная дамочка. Но, надо отдать ей должное, подумала я, она не проронила ни единого лишнего слова. Интересно, что же за услугу собиралась оказать им Соня, чтобы расплатиться за тридцать миллионов? Я могла только догадываться. Из кухни шел дразнящий запах жареного мяса: это Сергей отыскал в морозилке бифштексы и решил, не тратя времени даром, приготовить на скорую руку обед.
— Я уж думал, что она останется здесь жить, — сказал он, накрывая на стол. — Послушай, сыщица, а ты не боишься, что когда-нибудь умрешь с голоду?
— Боюсь. Но номер твоего телефона я знаю наизусть, поэтому будем надеяться, что в трудную, в гастрономическом плане, минуту ты придешь ко мне на помощь. Я не ошибаюсь? Кстати, а чем ты сейчас занимаешься?
— Так, все в проекте. Ничем серьезным. Налаживаю контакт с французской фирмой по производству экологически чистой косметики. Один мой знакомый уехал в Париж, если ему удастся выйти на нужных людей, он вызовет меня, и тогда мы возьмем ссуду и откроем магазин… Но это все тебе неинтересно.
— Нет, отчего же, интересно. Только ты предупреди меня, когда поедешь в этот сказочный город, я тебе закажу что-нибудь, идет?
— Конечно.
— Ты не хочешь прокатиться со мной на набережную?
— Хочу. Только вот посуду помою.
Глава 6 Женщина
Я оставила машину возле летнего кафе с развевающимися на ветру полотняными разноцветными зонтиками, и мы с Сергеем зашли в прохладный вестибюль кинотеатра «Экран». Здесь было пусто. Больше того, по дороге к лестнице, ведущей вниз, мы наткнулись на металлические жалюзи, запертые на замок. Очевидно, вчера они были просто подняты, поэтому я и не обратила на них внимание.
— Скажи, а зачем ты привезла меня сюда?
— Я тебя не привозила, ты сам поехал. Просто у меня здесь дела. Но они, как мне кажется, связаны с гибелью твоего друга.
Я не стала ему рассказывать о кошмаре, который увидела вчера возле бассейна. Может, я ошибаюсь. Я принялась колотить ногами по этим импровизированным воротам, чтобы привлечь к себе внимание. Поднялся страшный шум, откуда-то прибежала запыхавшаяся уборщица и сказала, что никого из начальства нет и не будет.
— Послушайте, к вам наверняка сегодня уже приезжали из прокуратуры, — я старалась говорить громко, тоном, не терпящим возражений. — Они уже уехали?
— Недавно уехали. Я им тоже ворота эти открывала, они что-то фотографировали, измеряли, все расспрашивали меня про Павла Алексеевича, директора кинотеатра. А что я могу сказать? В отпуске он.
— Кинотеатр уже давно не функционирует. Вы не могли бы мне сказать, кто арендует нижний этаж?
— Да кто ж мне докладывать будет. Мне вообще ничего не велено никому говорить. Снимают помещение, но только в ночное время.
— А чем занимаются здесь ночью? Ведь это вы убираете здесь?
— Если бы только я! Целый штат уборщиц, вот как. Они как насвинячат, бутылки побьют, наблюют, извините. Развлекаются господа «новые русские»… А то кого-нибудь оставят, девку какую, так и приходится в чувство приводить, одежду искать… А вы кто такие будете?
Хороший вопрос. А главное — своевременный. Когда наболталась вдоволь, решила спросить, с кем разговаривает. Вот люди! С такими коммунизм не построишь.
— Из ЦРУ, слыхали?
Уборщица, женщина неопределенного возраста, какая-то серенькая, в выгоревшей желтой футболке и черной юбке-гофре, вытаращила на меня глаза.
— Я вам больше ничего не скажу. И так могу вылететь в любое время, у нас тут конкурс…
— Вы только скажите, где живет ваш директор, или хотя бы фамилию. Как вы говорите, Павел Алексеевич…
— …Дробышев. Но его сейчас дома нет, я и милиции то же самое сказала, а дачу его никто не найдет, где-то на островах…
— И еще, когда у вас тут начинается светопреставление с выпивкой, девицами и всем остальным?
— Часов в десять. Но сегодня навряд ли что-то будет. Сами знаете, что произошло… Утром бассейн от крови отмывали. Так у меня от волнения голова закружилась… Хорошо хоть я эту хвостатую, прости господи, не видела… Ее Надька нашла. Была Надькина смена.
Мы вышли на улицу.