Испанский сапожок на шпильке
Шрифт:
— Смотри-ка, жива, — заржал он, входя в комнату с каким-то горшочком в руках. Это был высокий крепкий мужчина тридцати пяти лет, с ежиком седых волос и прозрачными светло-зелеными глазами. От него ушла жена, и теперь он жил один. Я наизусть знала его расписание, и если со мной случалось нечто подобное, старалась обращаться только к нему.
— Спасибо, — я едва разлепила губы. Голова моя побаливала, а что касается плеча, то я вообще старалась не двигаться, чтобы не чувствовать боли.
— Спасибо — не красиво, надо денежки платить. Шутка. Я что, собственно, зашел-то к тебе… Хотели тут с Сергеем поужинать
Мне было не до еды, все-таки как-никак я была на волосок от смерти, которая поджидала меня сейчас за каждым углом… Но от горшочка поднимался такой дух, пахло какими-то фантастическими пряностями, мясом, чем-то вкусным и горячим, что я — не без помощи моих друзей — повыше забралась на подушки, заботливо подложенные мне под спину, и, взяв в руку ложку, принялась за еду.
— Смотри, как жадно ест, жить будет.
— Боюсь, что мне осталось недолго. Я, кажется, напала на след, но вот чей именно, пока не знаю… В голове сплошная каша. Но эти клубки надо распутывать немедленно, пока не исчезли все свидетели или не появились новые жертвы…
— Я бы на твоем месте переквалифицировался, — с набитым ртом посоветовал мне Славка. — Жизнь — она одна. Помрешь в одиночестве, и кому от этого станет легче?
Я не любила подобные разговоры. Помру, так помру. В конце-то концов, у меня есть знакомый патологоанатом, который отнесется ко мне с должным вниманием. А что еще для потенциального мертвеца нужно?
После чая я сказала, что мне необходимо позвонить. Плечо болело, но у меня не было возможности упиваться своей временной нетрудоспособностью.
— Михаил Яковлевич, извините, что не приехала вовремя, у меня тут возникли кое-какие сложности… Буду у вас через полчаса. — И обратилась к Сергею со Славкой: — Отвезите меня к профессору Прозорову. Это очень важно. Я как раз договорилась с ним о встрече, когда какой-то скот выстрелил в меня… Да, кстати, забыла спросить, где пуля?
Славка взял со стола целлофановый пакетик, в котором находилась окровавленная пуля. Та самая пуля, которая могла бы оказаться смертельной, если бы стрелял профессионал. Я отругала себя мысленно за то, что, услышав телефонный звонок, вбежала в квартиру и даже не удосужилась захлопнуть за собой дверь. И это после того, как на меня покушались уже дважды. Непростительная легкомысленность.
Неужели такой же пулей была убита Соня Коробко? И Виталий Болотников? И Цветков? На какой такой воспаленный нерв я наступила, что от меня так упорно хотят избавиться?
— Во-первых, я хотел бы извиниться перед вами, — начал Прозоров, едва я переступила порог его квартиры. Да-да, он пригласил меня не в свою дурно пахнувшую больницу, а к себе домой. — А во-вторых, случилось нечто ужасное. Погиб мой знакомый. Цветков. Мы с ним не то чтобы дружили, но наши жены учились в одном классе (моя жена значительно моложе меня), поэтому мы, совершенно разные люди, как бы вынуждены были время от времени общаться… Да вы проходите, пожалуйста…
Он провел меня в гостиную, заставленную старинной мебелью, усадил в кресло и позвал какую-то Зою. Тотчас в комнату вошла, неся на вытянутых руках большущий поднос, женщина средних лет. Прозоров сделал ей знак рукой, и она, составив
— У меня мало времени, — проронила я, отодвигая чашку, — я только хочу напомнить вам следующее: в городе произошла серия странных убийств. Что вы можете мне рассказать о той девушке… я извиняюсь, с хвостом?.. Вы были знакомы с ней?
— Да. Она пришла ко мне, но только не в больницу, а прямо домой. Знаете, как это бывает. Не доверяют люди больничным стенам и кабинетам вообще. Подавай им интимную обстановку, и только при таких условиях возникает доверительный тон, люди как-то раскрепощаются…
— Она нездешняя?
— Да, а как вы догадались?
— Интуиция.
— Она приехала из крошечного городка, районного центра. Я спросил ее, как ей удалось найти мой адрес, она ответила, что если человек захочет, то сможет найти что угодно. Разумеется, я полюбопытствовал, что заставило ее приехать в такую даль, потому что сразу определил, что она совершенно здорова… Я имею в виду психически. Она ответила, что не может так больше жить, что ее жизнь превратилась в ад и все такое прочее… «У меня хвост, — сказала она, — с самого рождения. Но только если раньше это был чуть заметный отросток, и мы (она имела в виду себя и своих родителей) старались не обращать на это особенного внимания, надеясь, что он отпадет сам по себе, то теперь он увеличился на два сантиметра». Кате было тогда лет шестнадцать…
Это и есть та особа, которой вы интересуетесь. Так вот, они поехали в какую-то деревню, нашли бабку, и та с молитвами и причитаниями обрубила ей этот отросток. Он сначала долго не заживал, потом все-таки зарубцевался, и все успокоились.
— Ничего себе методы… — не выдержала я. — И что же произошло дальше?
— Через два года она упала с лошади и повредила себе копчик. Рубец разошелся, как расходится иногда после операции шов… И начал расти другой отросток, более толстый, да к тому же еще с каким-то пухом.
— Но почему она пришла именно к вам? Ведь вы вроде бы не хирург?
— Как потом оказалось, она вычитала обо мне совершенно случайно в газете, я там давал интервью, и она посчитала, что именно такому человеку, как я, психиатру, можно рассказать о своем несчастье, чтобы спросить, как ей ЖИТЬ ДАЛЬШЕ? Вы понимаете, она жила в постоянном страхе, что кто-нибудь в ее городе узнает об этом. Да и вообще, как же она может с таким дефектом выйти, к примеру, замуж? Девушка не проходила ни одного медосмотра, мать не подпускала к ней никого. Вот такая история.
— Скорее предыстория. Что вы ей посоветовали, когда она приехала к вам второй раз?
— Я предложил ей обратиться к профессиональным хирургам, вполне возможно, что они операционным путем удалили бы ей этот отросток. Но Катя после того, что с ней сделала бабка, боялась какой-либо операции. Она была уверена, что после очередного хирургического вмешательства ее хвост вырастет еще больше. Кроме того, она была неглупая девушка и отлично понимала, что на операцию нужны деньги. Мне было жаль ее, и тогда я поговорил о ней с Цветковым. Он мог бы взять ее к себе в ресторан официанткой. Девушка выносливая, стройная…