Испанский сапожок на шпильке

Серова Марина Сергеевна

— Но я не понимаю, о чем вы. — Он поднял на меня взгляд, и я поняла, что он не намерен продолжать беседу. Он беззвучно выпроваживал меня.

Я поднялась.

— Вы все прекрасно поняли. Я пришла к вам не из праздного любопытства. Больше того, дело, которым я сейчас занимаюсь, никем не будет оплачено. Но в городе находится преступник, который по неизвестным причинам убивает некрасивых людей. Вам это может показаться нелепым, но Соня Коробко, Виталий Болотников, ваша знакомая — все они в какой-то мере уродливы, и это невозможно не принимать во внимание. Я ищу связь между этими убийствами. Работаю по разным направлениям. Но вы, как психиатр, должны знать, что люди, закомплексованные на собственной внешности, очень скрытны. Они мучительно

переживают свою неполноценность и стараются вообще вести замкнутый образ жизни. Эти люди — ЗАКРЫТЫЕ. Поэтому их родные и близкие, друзья и коллеги по работе мало что могут мне рассказать о них. Вы молчите, храня, быть может, профессиональную тайну, мне это понятно, но ведь, кроме названных людей, в нашем городе существует еще немалое количество таких вот… — я чуть было не ляпнула «уродов», — несчастных. Кто может поручиться, что убийства закончились? Что сегодня вечером в каком-нибудь скверике не обнаружат еще один труп?

— Мне нечего вам сказать, — проговорил тихим голосом Прозоров, поднимаясь со своего места. — Желаю вам успехов.

— Но скажите хотя бы ее имя! — Я ненавидела его в эту минуту. Что за ослиное упрямство? Неужели он так ничего и не понял?

— Вы сами найдете дорогу или вас проводить?

— Вот вам моя визитная карточка. Если надумаете, позвоните. А я постараюсь на вас не обидеться. Хотя, если честно, мне бы очень хотелось на вас наорать… Можете прямо сейчас поставить мне диагноз, черт с вами!.. — С этими словами я, швырнув визитку ему на стол, выскочила из кабинета и почти бегом бросилась вон из этого душного, непонятного и страшного в своей необратимости мирка.

Глава 11 Смерть в тупике

Уже в машине, выкурив сигарету, я немного успокоилась. Мне предстояла еще одна встреча, и я очень надеялась, что хотя бы на этот раз мне повезет больше.

Вера Холодова, увидев меня в дверях своей крохотной парикмахерской, расположенной почти на окраине города, сразу же бросилась ко мне. Узнала, значит.

— Ну что, нашли вы Соню?

— Вера, мне бы хотелось поговорить с вами в более спокойной обстановке. Я лучше подожду, когда вы закончите стричь свою клиентку, мы с вами посидим в кафе, здесь неподалеку, и все обсудим. За выручку не беспокойтесь, я вам оплачу этот час так, как если бы вы потратили его на меня.

— Глупости. Мне не надо никаких денег. Я освобожусь максимум через десять минут.

Через четверть часа мы сидели с нею в кафе, и я рассказывала ей о том, как нашла Соню. Вера так безутешно рыдала, что я поняла: она — единственная, кто по-настоящему любил Соню. В ней вообще не было фальши. Она была сама естественность. На нас оборачивались, любопытные взгляды жгли мою спину, но Вера, казалось, ничего не замечала.

— Я пришла к вам не только для того, чтобы сообщить эти ужасные вещи, но и чтобы попросить вас о помощи. Дело в том, что Саша, ее сестра, даже словом не обмолвилась о том, чтобы я искала убийцу. Ничего не сказал по этому поводу и Эдик. Их почему-то больше интересовали какие-то акции, завещание… Я не уверена даже, что они достойно похоронят Соню. Очень странные люди. Вот я и подумала. А что, если мы с вами займемся ее завещанием. Не может такого быть, чтобы Соня, зная, как к ней относятся сестра и зять, составила завещание в их пользу. Что, если они ошибаются и все Сонино имущество переходит, скажем, к вам?

— Имущество? О чем вы? У Сони-то платья приличного никогда не было. Что она может завещать? Да и вообще, о каком завещании может идти речь? Она сроду бы не додумалась до такого. Она же еще молодая и не думала о смерти.

— А вот Саша сказала, что после поездки в Сочи, когда Соня чуть не утонула, она сразу же по возвращении домой оформила завещание…

— Ну, не знаю… Мне она, во всяком случае, ничего не говорила.

— А что вам известно об акциях?

— Наверное, речь идет о тех самых акциях, которыми с ней расплатились перед

увольнением… Ничего больше не знаю.

— А про долг, — осторожно начала я, — про огромную сумму денег, которую она задолжала Эдику, вы что-нибудь знаете?

— Они вам и об этом рассказали. Понятно. Как же — спасители.

— Вы не помните, как называлась та фирма?

— Представьте себе, помню. «Сократ». Очень претенциозное название, а занимались так, ерундой, перепродажей оргтехники, видеотехники…

— А что произошло с директором?

— Соня рассказывала, что его сбила машина, а водителя так и не нашли. Обычное дело. Его попросту убили. И получилось так, что расплатиться с частными долгами директору пришлось собственной жизнью, а долг государству лег на плечи Сони.

— А вы не могли бы мне показать тот сверток, который вам оставила Соня? Что если он поможет нам найти убийцу?

Я, затаив дыхание, посмотрела на Веру. Но она лишь пожала плечами.

— Без проблем. Мы можем прямо сейчас поехать ко мне.

Я не верила своим ушам.

Предупредив о своем уходе, Вера села ко мне в машину, и мы поехали к ней домой.

— Вообще-то я не курю, но сегодня, думаю, можно. — Она угостилась моей сигаретой, и я снова увидела в ее глазах слезы. — Ну кому, кому понадобилась смерть совершенно безобидного человека? Ей ведь и так нелегко жилось… Она даже хотела накопить денег на пластическую операцию. Вы можете мне не поверить, но совсем недавно, приблизительно неделю тому назад, она вдруг сказала мне, что ее мечта вполне может осуществиться.

— У нее появились деньги? — Я слушала ее вполуха, потому что заметила слежку. Я еще раньше обратила внимание на припаркованную напротив Вериной парикмахерской черную «Волгу». Она двинулась как раз следом за нами. Но мало ли машин трогается с места одновременно. И вот только теперь поняла, что все это не случайно.

— Не знаю. Вероятно. Но это показалось мне странным, потому что накануне она рассказывала мне, как ей отказали в двух местах. Причем в очень грубой форме.

— Вера, пригнитесь, я допустила, кажется, непростительную ошибку, посадив вас в свою машину. За нами едет черная «Волга», и, как мне кажется, по мою душу. Вчера в ресторане мне ясно дали понять, чтобы я убиралась из города.

Я резко крутанула руль влево и помчалась, визжа тормозами на поворотах, прямо в самый центр города. Все-таки там на каждом шагу ГАИ, не посмеют стрелять. Выбрав удобный момент, я крикнула Вере, чтобы она выпрыгивала на ходу из машины, и, только убедившись в том, что она в безопасности (мне было видно, как она, ловко приземлившись на тротуар, сразу же заскочила в какой-то магазин), я резко развернулась, заехав на проезжую часть, и вылетела прямо навстречу «Волге». Конечно, машина с тонированными стеклами, что может быть удобнее! А номер заляпан грязью. И ГАИ не останавливает… Уже через пять минут я заметно от них оторвалась. Я чувствовала, что меня хотят убрать. Они уже не просто пугали меня, а действовали. Но что такого я теперь знала, чтобы за мной устраивать такую охоту?

Ведь получалось, что они могут в любую минуту ворваться ко мне домой и превратить меня в решето. И кто может меня спасти? Кому в этом городе я особенно нужна? Разве что Сергею?

И поэтому я решила тоже прибегнуть к крайним мерам. Остановив машину в небольшом тупичке, о котором знал каждый местный водитель, я, прихватив с собой сумку, достала пистолет и, спрятавшись за угол дома, стала ждать. В этот тупик вели, как ни странно, все центральные дороги города. Дело в том, что раньше это место было прекрасным выездом на проспект Ленина, с помощью этого проулка можно было сократить путь почти на два километра. Но потом на этом месте решили поставить строительный вагончик и заложить фундамент под строительство дома. Ловушка для дураков, короче. И если водитель местный, то он ни за что не заедет сюда. Если же НЕ местный, тогда он рано или поздно закружится в центре и выедет прямо на меня.