Испанский сапожок на шпильке
Шрифт:
— ЗА ЧТО ЕГО УБИЛИ И КТО ЭТО СДЕЛАЛ?
3. НЕИЗВЕСТНАЯ.
— Обладает отталкивающей внешностью и чудовищной аномалией — хвостом.
— Зверски убита в кинотеатре «Экран». Ей отрубили голову.
— Почему профессор Прозоров, психиатр, смотрел на всех с таким презрением? Не был ли он знаком с этой женщиной?
— Необходимо срочно установить ее личность.
— ЗА ЧТО ЕЕ УБИЛИ И КТО ЭТО СДЕЛАЛ?
4. АНАТОЛИЙ ЦВЕТКОВ.
— Был убит выстрелом в спину. В своей квартире. Его наверняка убил рыжеволосый парень в зеленых джинсах и черной майке. Тот, который покушался и на меня. Возможно, именно Рыжий угрожал мне в туалете ресторана
— Арендовал под увеселительное заведение помещение кинотеатра «Экран».
— Не был ли он знаком с Неизвестной?
— Почему на первом этаже кинотеатра «Экран» позавчера были тропические растения, имитирующие зимний сад, а вчера — нет? Какой смысл заключался в том, чтобы увозить их и привозить обратно? Неужели для того, чтобы потешить клиентов? Не слишком ли дорогое это удовольствие?
Без чашки кофе здесь не обойтись. Я сварила арабику, налила в маленькую чашку, выпила с удовольствием и, перевернув на блюдце, замерла… Меня всегда поражала мистическая осведомленность кофейных крупинок, которые так часто выручали в подобных сложных ситуациях. Откуда им было известно о церковных куполах? Да и мало ли самых фантастических на первый взгляд пейзажей помогло мне в моей работе? Я подняла чашку и, присмотревшись к очертаниям кофейной гущи, увидела довольно-таки четкий силуэт стоящего очень прямо мужчины. Я была уверена, что уже видела где-то этот силуэт. Но где? Высокий, стройный, он почему-то ассоциировался у меня с денежными знаками. С долларами. Похоже, мне придется со всем этим разбираться самостоятельно.
Поспав буквально минут сорок, я почувствовала себя значительно бодрее и поехала к знакомому эксперту-криминалисту с одной-единственной целью: узнать при помощи кусочков платья, соскобов с лица Сони, с ее ногтей и с подошв обуви как можно больше о последнем дне несчастной девушки.
Затем, предупредив по телефону о своем визите, отправилась к отцу Виталия Болотникова, чтобы услышать от него что-нибудь о личной жизни сына. Такие беседы, пожалуй, выматывают больше всего.
— Да, он встречался с одной… Но они скрывали свои отношения. Пожалуй, об этом не знал никто, кроме Сережи Никитина.
— Эта женщина была замужем?
— Не то слово, — старик даже перешел на шепот. — Ее муж — бо-ольшая шишка в области. А женщина-то совсем молоденькая. Почти девчонка. Я случайно увидел ее, когда однажды пришел к Виталику. Он выглядел очень испуганным, словно его застали за чем-то постыдным. Но я же понимаю — дело молодое.
— И долго они встречались?
— Года два, это точно. А потом то ли она уехала, то ли что случилось… Виталик не любил говорить на эту тему.
— Ну а имя ее вы хотя бы запомнили?
— Марина, кажется. Не помню. Красивое такое имя. Редкое. Хотя Марина не очень-то и редкое имя…
— А потом вы ее не встречали?
— Да вроде бы нет.
— У меня к вам просьба, если вдруг что-нибудь вспомните об этой женщине, позвоните мне. Или если вам станет известно место, где Виталий собирался подзаработать… Хорошо?
— Обязательно.
Я вышла, разыскала телефон-автомат и позвонила Сереже Никитину.
— Ты взял у старика ключи от квартиры Виталия?
— Нет еще. А что, срочно нужно?
— Желательно.
— Вечером будут. Хорошо бы еще тебя застать, а то ты как Джо Неуловимый.
— Не обещаю. Но позвони предварительно, не маленький. И еще: мне необходимо знать, когда ты будешь дома, чтобы в случае чего позвонить тебе… Что-то нехорошие у меня предчувствия. И кофейная гуща
— Кто молчит, не понял?
— Никто. Так когда ты будешь дома?
— Практически весь день. Ты же знаешь, я жду звонка из Парижа или Москвы…
Я вернулась в машину, взглянула в свой блокнот: пора было посетить психиатрическую клинику.
Глава 10 Профессор Прозоров
Он принял меня не сразу. Я какое-то время сидела в длинном узком коридоре, стены которого были выкрашены в спокойный абрикосовый цвет. По обеим сторонам стояли театральные, сцепленные по четыре, стулья. Пахло так, как пахнет в любой больнице. Откуда-то издалека доносились какие-то голоса, иногда кто-то кричал или хохотал. Все так, как и должно быть в психушке.
Время от времени мимо меня проносились озабоченные женщины в белых халатах. Мне казалось, что они насквозь пропитаны запахами карболки и мочи. Я сидела и задавала себе вопрос: «Танечка, дорогая, а какого рожна ты здесь вообще делаешь? Тебя что, кто-нибудь нанял, чтобы ты возилась с убийствами во всем городе? Неужели ты так и будешь пахать на родную милицию вместо того, чтобы за приличные деньги ловить неверных мужей и жен?» Но не могла же я не помочь своему другу Сергею. Меня можно было запросто спросить, насколько связаны убийства Болотникова и Неизвестной, по чью душу я, собственно, и рвалась на прием к Прозорову. Но я бы ответила настолько неопределенно, что меня за один этот словесный туман можно было выдвинуть кандидатом в президенты.
В городе происходит серия убийств. Убивают уродов. В спину. И только одна несчастная лишилась головы. Почему? Да уже ради того, чтобы узнать ПОЧЕМУ, стоило взяться за это дело. Скажем так: мне было интересно.
Вот поэтому я и сидела в больничном коридоре, прислушиваясь к голосам сумасшедших соотечественников и моля бога о том, чтобы не оказаться здесь в качестве пациентки. Ведь то, что население нашей многострадальной отчизны заражено вирусом безумия (а это уже давно стало аксиомой и подтверждалось ежедневной констатацией фактов в прессе и средствах массовой информации, когда речь шла о политике и экономике страны в целом), не является ни для кого секретом. Как говорится, «шизуха косит наши ряды».
— Вы ко мне? — прервал мои психофилософские размышления Прозоров, пристально всматриваясь мне в глаза. Уж не загипнотизировать ли меня он собирался?
— Если вы Михаил Яковлевич Прозоров, то к вам.
— Проходите. Но вообще-то на прием ко мне записываются заранее, кроме того, я принимаю за определенную плату. Вы обо всем можете узнать в центральной клинике города, в регистратуре.
— Я не на прием. Я бы хотела задать вам несколько вопросов. Много времени на это не понадобится.
Он пригласил меня войти в свой кабинет и указал на стул. Высокий, седой, типичный образчик настоящего русского профессора. Глаза уставшего человека.
— Вы кто, собственно?
— Я частный детектив. Сейчас занята тем, что ищу убийцу одной девушки.
Я поймала его взгляд. И сразу поняла его. Поэтому тут же поправилась:
— Сони Коробко.
— Но я ее не знаю.
— Ее-то вы, может, и не знали, но вот другую девушку, и вы прекрасно знаете, кого я имею в виду, вы знали. Мне это стало ясно сразу, как только я увидела вас ТАМ. Вы с таким презрением смотрели на толпу, что человеку внимательному было нетрудно догадаться, что вы недовольны всем этим, что погибшая такой страшной смертью девушка вам небезразлична. Расскажите мне о ней.