Испанский сон
Шрифт:
«Но я и не грудничок, — улыбнулась я. — А что это у вас там, рядом с окном… нет, правее? Можно мне подержать?»
Вот так я добыла желаемые челюсти. Я осмотрела их. Они были с полным набором зубов. Между собой они были соединены пружинками и стремились держаться вместе. Я развела их и сказала: «Ам». Я отпустила пальцы, и челюсти тихо щелкнули.
«Успокоились?» — спросил врач.
«Можно я подержу их еще?»
Врач пожал плечами.
«Пожалуйста…»
И
Это слегка меня возбудило. Я перекусала челюстями все пальцы по очереди и установила, какие фаланги у меня наиболее эрогенные. Я спросила себя, почему же я не испытывала таких ощущений раньше, ведь пальцы мои кем только не покусывались — и былыми партнерами, и случайными щенками, и даже мною самой. И я поняла: в живом рту пальцы всегда контактируют с языком и другими мягкими тканями; это маскирует слабые ощущения, идущие от прикусываемых фаланг. Фартучек, скрывающий с наших глаз мои действия, добавлял этим ощущениям остроты.
Писала ли я тебе, что мне свойствен некоторый мазохизм? Разумеется, в зубной боли нет ничего эротического. Однако в соединении с нежными импульсами, идущими из-под фартучка, боль, причиняемая бормашиной, стала мне непостижимо мила. Я слегка застонала. «Придется потерпеть», — сказал врач. Я подумала, что могу даже кончить, и он ничего не заметит.
Но я не кончила, так как ему позвонили по телефону и он, извинившись, на какое-то время оставил меня одну. Я тотчас выбралась из кресла, залезла в свою сумочку, лежавшую на письменном столе, и достала оттуда Ипполита. Затем я снова вернулась в кресло и как ни в чем ни бывало прикрылась фартучком. Я засунула Ипполита между челюстями и стала покусывать Его. И это опять возбуждало меня, но совсем по-другому.
Вот, собственно, и все мои новости. Интересно, ощущал ли ты что-нибудь в это время? Вспомни. Я покусывала Ипполита примерно в 14:45. Тебе не было больно, приятно, как-нибудь еще?
Любимая! Жаль, но я не чувствовал ничего. Хотя Вами написанное живо напомнило мне сказку, мистический фильм… в тряпичную куклу втыкают иглу, а человек, служивший кукле прообразом, где-то вдалеке хватается за живот и истекает кровью.
Хотел бы я иметь такое воображение, как у Вас. Одно дело — придумать фразу, что мир вокруг нас наполнен эротикой; другое дело — чувствовать это, переживать, вкушать эти терпкие плоды. Возможно, я Вам немного завидую.
Я заметил, что этот наш полный эротики мир понемногу расширяет свои пределы. Вначале он был ограничен известными зонами наших тел — даже не архипелаг… просто горстка рифов, затерянных в безбрежном пространстве. Подобно тому, как мириады скелетов мельчайших существ со всех сторон облепляют эти рифы, заставляют их расти вширь и вверх, отвоевывая у воды новые участки и тем самым превращаясь в острова, мы начали обращать внимание на новые вещи: я — на белье, на застежки своего гульфика; Вы — на механические проекции наших природных устройств… Даже люди стали появляться близ нас, хотя прежде этого не было. Впрочем, для меня это единый ряд — девушка из магазина… Ипполит… чмокающая клавиатура ноутбука… врач… искусственный рот… Однородный ряд внешних объектов. Я не знаю, до какой степени
А угадай: где сейчас Ипполит?
Право, я даже затрудняюсь…
Он в моей заднице. Мне от этого хорошо, а Ему?
Ему от этого просто чудесно. Я касаюсь пальцами своего языка — сразу несколькими — и обильно увлажняю Его слюной, чтобы Он легко проникал глубже. Я делаю даже такую вещь, которую никогда не смог бы сделать прежде: я укладываю Вас животом вниз и присоединяю свой безымянный язык к Ипполиту. Теперь мы в Вашей заднице вместе: мой язык и Ипполит. Их движения синхронны, но в разных плоскостях. Так они вместе ласкают Вашу задницу; она великолепна.
Я не хочу, чтобы вы кончали мне в задницу; переместитесь-ка оба пониже.
Мы делаем это. Но нас стало трое: к языку с Ипполитом добавился мой нос; в то время как первые двое послушно спустились ниже и теперь погружаются в глубину Ваших волос, последний остался против покинутой дырочки; он слегка щекочет ее, вдыхая начинающийся подниматься снизу аромат.
Ипполит проникает мне во влагалище и трахает меня. Твой язык завладел моим клитором. Опиши, что ты чувствуешь сейчас.
Неизъяснимое наслаждение.
Каков хитрец! Нет уж, изволь изъяснять.
Это сложно. Дело в том, что клитор и анус находятся по разные стороны от Вашего влагалища; таким образом, Ипполит находится между моим носом и моим же языком. Его яйца упираются в мою верхнюю губу. Это непознаваемо… а потому и неизъяснимо.
Намек поняла. Перевернулась, высвободив твой нос. Трахни-ка меня как следует!
Неизъяснимое наслаждение.
Что ты заладил одно и то же?
Неизъяснимое наслаждение.
Эй, ты слышишь меня?
Сломался ты, что ли?
Неизъяснимое наслаждение.
Какой облом! Дурацкая связь. Придется кончать в одиночку. На всякий случай все же отправлю письмо. Имей в виду, я люблю вас всех: и нос, и язык, и верхнюю губу, а заодно и нижнюю губу, а больше всего — Ипполита с яйцами.
Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Warhammer 40000
Фантастика:
боевая фантастика
рейтинг книги
