Испанский сон

Аксельруд Феликс Павлович

— Я же не развлекаться с тобой пришла, — сказала Марина. — Продолжай; важно все, что ты считаешь таковым. Только, наверно, не пей больше.

— Как скажешь, — согласилась Вероника и вылила остаток джина из стакана в пепельницу. — В общем, из счастливой семьи мы стали просто семьей. Мы не были особенно несчастны (грех думать такое, когда дети хороши), но уже не были и счастливы… ну, стали как все. Были у нас более-менее светлые моменты — съездили как-то в Крым… но в общем все такое… надеюсь, что даже несмотря на недостаток у тебя соответствующего опыта

ты понимаешь меня. Ты же понимаешь?

— Это неважно, — сказала Марина. — Вообще не рассчитывай на мое понимание, сочувствие и так далее; такие вещи скорее мешали бы здесь. Все, что я пытаюсь — это бесстрастно фиксировать в твоем рассказе моменты, существенные для последующих ремиссий. Продолжай.

— Как скажешь, — с тяжелым вздохом повторила Вероника. — Постараюсь держать себя в руках. Я описала как бы общий психологический фон, на котором произошло наше с Валиком разобщение. Постепенно все это как-то вошло в колею. Детки подросли; я научилась зарабатывать деньги; дела мужа тоже поправились, он нашел работу получше… да и женщины, кажется, прекратились…

— Что значит «кажется»? — спросила Марина. — Тебе сейчас так кажется или тогда казалось?

— Не знаю, — сказала Вероника. — По-моему, это не так уж существенно; главное то, что мы определили для себя некий новый жизненный стандарт. Мы мирно сосуществовали, постарались забыть о плохом…

— Но до конца не забыли, — подсказала Марина. — Правильно?

— Да. То есть, уже не стало так, как было вначале.

— Ты была удовлетворена этим?

— Нет.

— Ты пыталась обсудить это с ним?

— А почему ты не спрашиваешь, был ли онудовлетворен? — удивилась Вероника.

— Но я же не его психоаналитик, а твой, — удивилась Марина в свою очередь. — Что мне до него?

Она права, подумала Вероника; она просто делает свое дело… тем более, затеянное мной… И все-таки. Должен ли психоаналитик быть бездушной машиной? От нее иногда веет таким холодом… Как грустно!

Подошел бармен, недоуменно посмотрел на залитую джином пепельницу и забрал ее, а новую так и не принес.

— Ты не ответила, — сказала Марина. — Ты пыталась обсудить это с ним?

— Вряд ли, — покачала головой Вероника. — Я не верила, что мы можем дважды войти в одну реку… стена, разделяющая нас, только стала бы выше от таких бесед. К тому же я уже нашла другой способ восполнить недостаток удовлетворенности… ты догадываешься, какой.

— Ее?

— Конечно. Правда, мы еще не были сексуально близки… но ведь сексуальный момент не был у меня на переднем плане: мне нужно было в первую очередь взаимопонимание, душевное тепло… Она дала мне все это.

— Кстати, насчет секса, — сказала Марина. — Здесь у меня сразу несколько вопросов; ты могла бы, не отвлекаясь, отвечать быстро, точно и коротко?

— Постаралась бы.

— Во-первых. Были у тебя мужчины до замужества?

— Да, — сказала Вероника.

— Много?

— Один.

— Ага. Тогда следующий вопрос:

не разочаровалась ли ты после свадьбы?

— Нет.

— Сравнивала ли ты в глубине души свою с Валентином сексуальную практику с тем, что у тебя было до него?

— Ты хочешь сказать, сравнивала ли я Валентина после свадьбы с тем, что было до? — уточнила Вероника.

— Да, ты правильно поняла мой вопрос.

Вероника задумалась.

— Так впрямую не сравнивала, — неуверенно сказала она, — но мы же в ту пору прогрессировали вместе… я хочу сказать, овладевали какой-то новой техникой, читали довольно много специальной литературы… Если сравнить, то конечно же, после свадьбы стало гораздо лучше. Хотя сама по себе свадьба, — добавила она, подумав, — здесь вроде бы не при чем.

— Не совсем поняла, — сказала Марина. — Более конкретный вопрос: ты кончала со своим мужем?

— Да… но, конечно, не так, как с…

— Следующий вопрос: сразу ли ты стала с ним кончать?

— Нет. После свадьбы научилась, довольно скоро.

— А с тем, до свадьбы?

Вероника озадаченно посмотрела на Марину.

— По-моему, это какое-то недоразумение, — сказала она. — С кем с «тем»? Валентин был первый и почти что единственный мужчина в моей жизни.

— А кто же был до свадьбы?

— Как кто? Валентин.

Марина нахмурилась.

— Я спросила тебя…

— Ты спросила, были ли мужчины до свадьбы… или до замужества, — поспешила подсказать Вероника, оправдывая себя, а в душе хихикая над этой нелепой ошибкой Марины и вместе с тем слегка побаиваясь, как бы эта ошибка теперь ей боком не вышла. — Да-с, именно так ты и спросила, притом велела отвечать быстро, точно и коротко. Но мы с Валентином начали встречаться задолго до свадьбы; я и ответила… неправильно, да?

— Это я виновата, — суховато сказала Марина, и Вероника порадовалась ее самокритичности. — О’кей, — продолжала Марина, — я поняла… кстати, ты заодно начала отвечать на мой еще не заданный вопрос о супружеских изменах. Ты упомянула выражение «почти что единственный»; поясни.

— Я изменила ему всего раз, и… — Вероника запнулась, подыскивая слова, — не намеренно, что ли…

— Изнасилование? — осведомилась Марина.

— Нет, сама отдалась… но это было с тоски и обиды, когда он не возвращался домой по ночам… Один раз он исчез на целую неделю — звонил, употреблял уже слово «развод»… я плакала…

— Ага.

— Мне привели мужика, чтобы я как бы утешилась. Не в сексуальном смысле, конечно — просто чтобы почувствовала себя уверенней… чтобы перестала так уж убиваться из-за говна…

— Кто привел?

— Неважно, — сказала Вероника и покраснела. — Не спрашивай, прошу… Это правда неважно.

— Ну ладно, — согласилась Марина, отмечая про себя такую несколько неожиданную реакцию Вероники.— Ты помнишь того мужика?

Вероника усмехнулась.

— Я ему стала рассказывать, какой у меня хороший муж и как ему трудно… дура была! Ну, трахнул он меня как попало… а потом всю ночь утешал.