Испеки мне убийство
Шрифт:
– Зачем мне контракт! Он обещал! Но тут вмешался этот падре…
Падре действительно вмешался.
* * *
Пять лет назад она стояла, любуясь красотой деревни среди скал, не зная, куда идти и что делать, потом присела на скамейку, подкатив поближе огромный чемодан и спиной чувствуя непрошенные взгляды. Самое ужасное, что автобус уже уехал, а следующий, она же сверилась с расписанием, придет через три дня. Адреналин, гнавший ее из Рима, потом из вагона, уже иссяк, на смену ему пришла усталость и апатия. Не было сил двигаться.
–
Алессия хотела сказать, что ищет комнату в пансионе, но неожиданно кивнула.
Женщина достала мобильный телефон, набрала номер. – Дон Пьерино, это Сирена. Si, si. Per favore…
За скоростью ее речи Алессия не поспевала, на каком языке она говорит? Никаких пауз между словами, непонятно, где начинается одна фраза и заканчивается другая.
Наконец поток иссяк, телефон вернулся в карман и женщина на нормальном итальянском языке сказала:
– Bene. Мы идем к дону Пьерино. Наш священник. Очень милый человек.
С этими словами она подхватила чемодан Алессии и девушке осталось лишь бежать следом, удивляясь, как легко женщина поднимается по крутым улицам. А чемодан… нет, такого просто не бывает! Чемодан словно сам по себе катился рядом с ней, даже не подпрыгивая на булыжниках.
Они подошли площади к зданию за углом от церкви, странно выкрашенное. Только представьте себе сочетание грязного коричневого цвета и заплесневелого лимона! Женщина позвонила в домофон, их тут же впустили. Чемодан остался внизу и Алессия снова подумала, что он ведет себя, как собака, сказали «место», он и остался ждать хозяйку.
По крутой лестнице они поднялись в крошечный кабинет, забитый книгами, бумагами и религиозными книгами.
– Сирена сказала, ты хочешь жить в деревне.
Алессия кивнула.
– Надолго?
– Месяца три… может быть, четыре.
Откуда взялись эти слова?
Священник улыбнулся. – Какое место тебе нравится?
– О, на самом деле все что угодно. Только… с небольшой кухней. Я… кондитер. Но что-то очень простое.
Священник задумался, потом набрал номер и затараторил еще быстрее Терезы. Минута разговора, затем тишина.
– Bene. Я думаю, это то что надо. Пятьдесят евро в сутки, пока не встанешь на ноги.
– Спасибо, но… пятьдесят евро для меня слишком дорого…
– Я сказал пятнадцать.
– Что? Но таких цен не бывает!
– Пятнадцать. Пока не встанешь на ноги.
– А когда…
– Прямо сейчас. Сирена тебя проводит, а я догоню.
Алессия была уверена, что так повезти ей не может. Так не бывает! Надо приготовиться к чердаку или подвалу без окон и дневного света.
Полная пожилая дама, одетая в черное, вежливо поклонилась, открыла дверь и повела Алессию с Сиреной по крутым, выложенным плиткой ступеням, пока они не оказались
Дама открыла дверь и впустила женщин в квартиру, обставленную огромными шкафами с семейным фарфором и бокалами, телевизором, книгами и даже гитарой, большим камином и приятной, светлой маленькой кухней с газовой плитой, холодильником и двойной раковиной.
В квартире была ванная комната, отделанная сверкающей белой плиткой, и большая спальня с двуспальной кроватью, резной, деревянной, старинной, с портретом мадонны посередине и парочкой херувимов по бокам.
Алессия боялась услышать, что это ошибка и сейчас их поведут куда-то на чердак и…
Женщина открыла еще одну дверь, похожую на кладовку. И там… там была
огромная терраса, украшенная растениями, цветами, кустами тимьяна; небольшой стол для еды и даже гамак. И виды… Боже, какие виды открывались с террасы!
– У вас, конечно же, есть документы? – Спросила женщина. И вскоре вместе с подоспевшим священником они подписали договор аренды на полгода с преимущественным правом продления.
– На первом этаже была кондитерская… дон Пьерино сказал, что вы кондитер… возможно, однажды…
* * *
С тех пор прошло пять лет. Арендная плата повысилась, но в нее вошла и плата за кондитерскую, которую уже через неделю Алессия начала приводить в порядок. Она сняла все деньги со своего банковского счета, даже небольшое наследство от бабушки, и хотя о хорошей прибыли пока приходилось только мечтать, доходы уже слегка превышали расходы.
И вот в магазинчик приходит мужчина, назвавший ее вором. Алессия чувствовала себя ужасно. На самом деле он должен вымещать злость на ком угодно, но не на ней.
– Мне жаль, если…
– Если? Нет никаких если! Запомни мои слова! Я заберу это место! Оно мое!
Он так орал, что на улице начал собираться народ.
А мужчина вышел, крича:
– Не ходите сюда за покупками! Она воровка!
Люди еще немного пошумели и разошлись, никто не вошел в кондитерскую, не купил пирожное или круассан, не сказал доброго слова… Алессия опустилась на пол прямо посреди торгового зала и расплакалась.
* * *
До вечера она не входила из дома, вновь повесив на дверь кондитерской табличку «закрыто». Когда стемнело, девушка почувствовала непреодолимое желание вдохнуть свежего воздуха. Стены начали давить, в груди встал ком.
Алессия вышла из дома и пошла вверх, туда, где высились на самом пике скалы руины древнего замка. С центральной площади внизу доносился смех и шум громких разговоров, но сейчас она не хотела никого видеть. Наверняка вся деревня уже знает о случившемся…
Она шла все выше и выше, старательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться на каменных ступенях. Справа остался старый фонтан, огромный резервуар, который питали подземные реки. Краем глаза она зацепила большой темный предмет, которого не должно быть в фонтане.