Испеки мне убийство
Шрифт:
Но уважали двух пожилых синьор не только за травы, кулинарию и учительство. За несколько лет они умудрились раскрыть несколько убийств, и если в первом случае им помогали друзья, то дальше это была исключительно их заслуга.
– Это не синьора Раваллино. За рулем была Кристина Маньяни.
В свои девяносто лет Пенелопа почти не выходила из дома на вершине горы, но категорически отказывалась переехать пониже. Три года назад она освоила планшет и начала делать потрясающие фотографии, выкладывать их в сеть и обрела популярность далеко за пределами своей деревни.
Вот и сейчас она узнала все раньше подруги.
Николетта вздохнула с облегчением, прежде чем поняла, что другая женщина тоже погибла.
– По-видимому,– продолжала Пенелопа,– синьора Раваллино попросила Кристину поехать в Потенцу вместо нее и воспользоваться ее машиной. Вот почему сначала решили, что это она.
– Кристина была слишком молода, чтобы умереть… какая трагедия!
– Интересно, синьора Раваллино почувствует себя виноватой или благодарной за то, что она жива.
– Скорее всего, и то, и другое.
– Я так не думаю, она не из тех, кто чувствует себя виноватой из-за подчиненного. Это лишь подтвердит ее собственное высокое мнение о себе: даже камни не смеют ее раздражать.
Солнечные лучи пробивались сквозь кружевную занавеску, вспыхивали бликами на кожице цуккини так, что они казались сбрызнутыми утренней росой. Пенелопа превращала овощи в тонкие полупрозрачные кружочки, казалось, она режет изумрудное стекло. «Секрет – в плавности движений», шептала она себе под нос, бросая щепотку морской соли, конечно, с побережья сицилийской Марсалы.
На сковороде, видавшей не одно поколение, уже таяло золотистое оливковое масло. Вот туда полетели зубчики чеснока, нарезанные так тонко, что сквозь них просвечивает свет, и через мгновение кухню наполнил аромат, вызывающий острое чувство голода. от которого щекочет в носу. Цукини ложатся в шкварчащее масло, и Пенелопа помешивает их деревянной лопаткой, продолжая бормотать: «Им нужно томление, как старому вину».
Пока овощи карамелизуются, она бросила пасту в кипящую воду – ригатони, ребристые, как морские раковины. «Al dente, всегда al dente,– маэстра засекла время по круглым часам на стене.
Последней в сковороду отправилась капля лимонного сока, чтобы усилить вкус, и вот уже паста, протомившись пару минут с овощами, оказалась на тарелках. В последний момент маэстра высыпала сверху по горсти пармезана, щедрых, как ее улыбка, сверху упали крохотные листочки свежего тимьяна и несколько хлопьев острого перчика, который «прочищает душу».
Первая вилка – хруст цукини, нежность пасты, пикантная нотка чеснока… Николетта завороженно смотрела в тарелку, а Пенелопа покачивала головой. – Все просто, Летта Денизи. Просто, как счастье. Ведь счастье не может быть сложным, как и правильно сваренная паста, в которую вложено чуть больше, чем ингредиенты: щепотка воспоминаний, горсть терпения и любовь, что не выкипает даже на сильном огне.
– Двое погибших за один день, – задумчиво сказала Николетта. – Я уже отвыкла от
– А что говорит Бани?
Николетта вздохнула. Так сложно выудить хотя бы клочок информации из марешаллоа Брандолини! Но она ответила важным тоном, не вызывающим сомнений, что уж с подругой Брандолини точно делится всеми деталями:
– Карабинеры подозревают, что это было не падение. Синяки словно от удара, таких не набьешь о бортик фонтана. Но это всего лишь предположение, ничего не определишь на глаз, – она явно повторила слова друга. – Нет, конечно, он мог получить их и при падении, но сначала несомненно был удар.
– И они подозревают бедную девочку, которая печет такие замечательные пирожные?
– Откуда ты знаешь, если ешь только то, что приготовила сама?
– Ты теряешь память, Летта Денизи. Ты регулярно покупаешь ее пирожные и даже пару раз уговорила меня попробовать.
– Девочка действительно очень мила. Такие не способны совершить убийство.
– Все способны на это, Летта Денизи. Даже самые милые, спокойные и мирные люди, вопрос лишь в мотиве.
– Человек, от которого так восхитительно пахнет шоколадом, на это не способен! И Бани это поймет, рано или поздно!
– Пьетро… – пробормотала почти про себя Пенелопа. – Пьетро Берлини. – Она собиралась добавить что-то еще, но звонок в дверь вырвал ее из задумчивости.
* * *
Яблочный пирог все еще был теплым в ее руках, когда Алессия собралась с духом и позвонила в дверь желтого домика на горе. Так неудобно беспокоить пожилых дам, да и никто не решит твои проблемы лучше, чем ты сам, но единственным способом спастись от неприятностей казался разговор с маэстрой и синьорой Николеттой. В конце концов никто лучше них не знает о раскрытии преступлений!
Ожидание казалось вечностью. Солнце, решив взять реванш за долгие дни беспрерывных ливней, палило так, что платье прилипло к спине, а по шее катились капельки пота.
Дверь открыла невысокая худенькая женщина, посмотрела недоуменно:
– Да?
Потом в глазах мелькнуло узнавание и Алессия приготовилась, что дверь сейчас захлопнется прямо у нее перед носом. Но дверь распахнулась.
– Простите, что беспокою вас… но мне очень нужен совет.
– Да ты заходи, деточка. И дай мне этот пирог, пока ты его не разломала, нельзя же так стискивать кулинарные шедевры!
– Это яблочный пирог,– частила Алессия, торопясь за пожилой синьорой. – Я добавила немного маскарпоне, чтобы получилось…
– Мокро. – Ответил голос из комнаты. – Маленькая, седая, как лунь старушка сидела за столом и с интересом разглядывала гостью, когда та вошла. – Зачем же ты смешала яблоки и маскарпоне? Они и так дают пирогу слишком много влаги!
– Маскарпоне в тесто, яблоки сверху,– обиженно ответила Алессия и плюхнулась на предложенный стул.
– Brava… brava,– старушка все еще внимательно ее разглядывала, словно снимала слой за слоем, пока не добралась до самого главного – сердца.