Исполнение желаний

Круковер Владимир Исаевич

Я сажусь за стол, я беру в пальцы ручку и начинаю писать бесконечные отчеты, сводки, сметы, докладные, объяснительные, разъяснительные, пояснительные и т.д. и т.п.

Для разминки начинаю с самого легкого.

«На ваш запрос №… от … отвечаю…

…В дополнение к ранее данной информации…

…Требуется уточнить следующие положения представленного перечня…

Высылаю подтверждение… Прошу подтвердить получение… Прошу подтвердить получение подтверждения…»

Голова вспухает от всей этой коллекции входяще-исходящей бюрократии. Ладно бы просто отписки накатать, так ведь еще каждую строчку, каждую букву и запятую надо зашифровать, черновики уничтожить

не позднее чем через пять минут после написания. Чистовики замаскировать под обычное письмо – «посылаю тебе ящик апельсин, сам собирал, на этом Кипре они растут как картошка у нас в Рязани…», - а его, это письмо, еще придумать надо, выверить стилистически, насеять убедительных орфографических ошибок и написать левой рукой незнакомым почерком.

Льва бы Толстого в мою конспиративную шкуру. Посмотрел бы я, как великий прозаик, скрипя зубами, водил бы ручкой по бумаге, изображая каракули второклассника Левочки: «…А вчера, Вовка, я ходил в киношку…» Это тебе не «Войну и мир» жену заставлять набело переписывать. Здесь самому трудиться надо. И форма, то есть почерк, ошибки и кляксы не может быть хуже содержания.

И это еще не все. Интересно, как бы любимый классик отнесся к тому, что каждый написанный лист надо брать исключительно пинцетом и перед отправкой окунать в раствор «самоликвидатор», запечатывать в специальный, но внешне совершенно обыкновенный конверт и каждый такой конверт вскрывать в лучах особой лампы или, если требуется особая секретность, в сложного состава газовой среды. А если вскрыт просто, то на письме останется только: «Погода у нас хорошая, люблю, целую, Маша» - и ничего больше.

Так что слизывай Резидент, клей с конвертов, не ленись. А иначе нельзя, в другом виде почта конспиративную корреспонденцию не принимает – только в стандартных, с маркой конвертах и с разборчиво написанным индексом. Будь ты хоть трижды суперагент…»1

Если вам при помощи чудесно экстросенсорики удалось все это узнать, то вам не составит труда и прочитать несколько тоненьки листиков, которые при виде вас Скорынин автоматически прикрыл папкой. Вот что написано на этих почти прозрачных листиках, которые он получил с сегодняшней почтой и вскрывал дома в лучах особой лампы и в сложного состава газовой среде, для чего у него была специальная, замаскированная под фотолабораторию комната.

Для внутреннего употребления.

Отпечатано в 2-х экземплярах

Подготовил аналитик З.И.Рутанов

Рассказ майора Федотова (распечатка с диктофона)

«…Он появился как бы ниоткуда. Ага. Короче, вышел из-за танка, хотя тут гражданских не было. Я сразу обратил внимание на его внешний вид, ага. Ну, то что формы нет на нем, что вообще слишком легко одет. Не по уставному, то есть я хотел сказать, не так, как люди одеваются, ага. Вернее, нет, я не запутался, пытаюсь, ага, слова подобрать. А вот, нашел, он был одет, как дома одеваются, когда гостей не ждут.

Ну, я ему, естественно: «Ваши документы!». А он: «Подожди, майор, какие тут еще документы… Давай лучше вон с теми разберемся…».

А что разбираться, когда положение критическое. Вертушек нет, извините, я хотел сказать, что вертолетов не дождешься, я уже голос сорвал в рацию кричать, наши зажаты в ущелье, вдоль всей возвышенности чеченцы, а мы тут, на НП, как кость в горле – один выстрел из ручного РГ, гранатомета, значит, и нас нет, спрятаться то негде.

Но чеченам не до нас. Они наших ребят хотят живьем взять, ага, ждут, когда у наших патроны кончаться. Тех, кто с автоматами, не

трогают, а если кто РГ в руки берет, того кладут из винтовки.

И вот, этот домашний шпак, извините, неизвестный гражданский, говорит: «Плохо дело, майор, эти дикари всех погубят, возьмут в плен и замучают. Надо, -- говорит, -- кончать с ними». И поводит так рукой, будто показывает, как и каких чеченцев кончать надо. А я слышу, связист, рядовой Павлов, за моей спиной охает. Но я не оборачиваюсь, так как тоже охать готов, хотя командиру не положено.

Вот, представьте, там, куда он рукой показывает, боевики чеченские вспыхивают мгновенно. И он рукой ведет, будто огнеметом дальнобойным, хотя, конечно, таких огнеметов еще не придумали. Провел по правой бровке ущелья, по левой, вдаль руку направил… И все, тишина, не выстрела, даже стонов не слышно, так быстро горят, буквально, как порох. И мои ребята обалдели там, внизу. Рты разинули, никакой бдительности на боевом задании. Но и я, извините, рот разинул. Ага. Дело-то чертовщиной попахивает.

Оборачиваюсь к этому, а сам думаю: если пропал, значит черт или инопланетянин какой? Нет, не пропал, стоит, улыбается, ага. И мне так запанибратски говорит, что мол твои ребята целы, а я мол, пошел, там, за хребтом, еще один отряд в окружение попал. Ага, так и говорит. И ушел за танк.

Какой танк? Ну, мы НП за разбитым танком, сгоревшим устроили, вот он за него и зашел. Я за ним, а его там нет. Ага. Инопланетянин, конечно. Или черт, хотя черт наоборот, вроде, за чечен заступаться должен…».

Рассказ санинструктора сержанта Нилова (распечатка с диктофона)

«…Не было и, вдруг, стоит, прямо посреди площадки. Я ему кричу, чтоб ложился, убьют, кричу, дурак, а потом думаю – а откуда он взялся-то? А сам вижу, что не наш и одет не по нашему. В смысле, что он не в форме был, а в какой-то куртке заграничной, какие в домах одевают, чтоб на диванчике посидеть, кофе там попить, Короче, вроде пижамы. Ну все, думаю, глюки пошли, нельзя курить больше. Нет, я вообще-то не курю, так пробовал анашу эту, все пробовали. Ну, значит, думаю, глюканулся. А он рукой так вокруг поводит, будто от пуль отмахивается, а чечи эти падают, будто он в них стреляет. Хотя руки у него босые, в смысле голые, без оружия.

Ну и че, минут пять так постоял, помахал рукой и исчез. И никого из чечей не осталось, все дохлые. Мы потом смотрели, все от пуль умерли, от своих.

Ну, я наши от калаша от ихних отличить могу: от наших, что калибра 7,62, дырки на входе ровненькие, маленькие. А ихние УЗИ бьют другими пулями, со смещенным центром тяжести, от тех входные отверстия рванные, широкие, как от осколочной гранаты.

Витька, мой дружок, и говорит, что, мол, это супермен прилетал. У него, значит, плащ такой, невидимый. Ну, в смысле, не плащ, а поле невидимости, прибор такой. Я, конечно, в Бетманов всяких не очень-то верю, но мы же все своими глазами видели, вся рота, все, кто в живых остался…

Много ли? Да, почти все. А так, если бы не он, то полегли бы. Или в плен попали. В плену плохо, лучше погибнуть».

Комментарий аналитического отдела:

Все опрошенные показали одинаково: неизвестный, одетый, предположительно, в домашнюю одежду типа пижамы западного образца, появлялся неизвестно откуда и как, тем или иным способом уничтожал всех атакующих боевиков (характерно, что ни один боевик не избежал смерти, вне зависимости, совпадала ли траектория удара с точкой атаки неизвестным оружием или он находился за чертой доступа этой траектории), после чего исчезал таинственным образом.