Исполнитель
Шрифт:
Капитан снова кивнул, принимая к сведению.
— Эй, тюлени! — зычно заорал он, обернувшись к корме. — А ну, работать всем! Кладём мачту, живо!
Волны лезли на палубу остервенело, как пираты на абордаж, пенные потоки не успевали уходить в клюзы фальшборта, и оттого судно выглядело уже практически затонувшим. Рокот барабана был не слышен за воем ветра и тяжкими ударами волн, однако вёсла всё так же равномерно и слаженно врезались в воду, из чего можно было заключить — команда галеры продолжает упорно бороться за жизнь, держа корабль носом против ветра. Достаточно одной хорошей волне ударить в борт, и всё, подумал Первей…
«Родная?»
Пауза.
«Не
«Думаешь?»
«Просто знаю»
— Не спать, не спать!!! — голос капитана Ханссена был подобен гласу иерихонской трубы. Сам капитан вместе с кормщиком, настоящим седым викингом двухметрового роста, орудовал парой здоровенных рулевых вёсел, стоя на крыше кормовой пристройки, служившей одновременно рулевой площадкой, и как их обоих до сих пор не убило ударом рукояти, для рыцаря оставалось загадкой.
Первей выплеснул очередное кожаное ведро и сунул его вниз, принимая следующее. Чуть ниже стоял господин посланник, одетый в мокрые штаны и ботфорты, а также роскошный парчовый жилет прямо на голое тело. У самого трюмного люка торчал, раскорячась, Патрик, принимающий вёдра из трюма. Живая цепочка работала молча и слаженно, и даже их сиятельство воздерживался на сей раз от проклятий — не тот момент, чтобы призывать на свою голову силы ада.
— Быстрей, быстрей!!!
Живую цепочку водооткачки венчал герр Перуэй, торча по пояс из вентиляционного люка кормовой надстройки — пожалуй, единственного места на корабле, которое не захлёстывали бешеные волны. Кожаный ремень, которым рыцарь был привязан за пояс к лестнице, не позволял ему вылететь вслед за выплёскиваемой водой при особенно сильных ударах волны, и этим весь доступный комфорт ограничивался. Баранья кацавейка, невесть откуда взявшаяся, была пропитана водой и потом насквозь, и неизвестно ещё, чем больше. Что касается сапог, то вода там уже не хлюпала, поскольку стояла вровень с краем, причём малейшая убыль немедленно пополнялась с каждым новым ведром. Ещё бы скинуть мокрые штаны, подумал мельком рыцарь, как заведённый принимая полные посудины, и было бы можно какое-то время жить… Экая мерзость, мокрые штаны… Нет, нельзя, неприлично размахивать гениталиями перед самым носом у их сиятельства, это может быть расценено как оскорбление…
«Родная, не подскажешь, как скоро закончится это светопреставление?»
«Не скоро, только завтра к полудню»
«Ты не представляешь, как я обрадован. Завтра к полудню, это ж пустяки. Вот ежели б на недельку такая буря…»
«Потерпи, родной мой. Ну нет иного выхода. Только терпеть»
— Шевелитесь, шевелитесь!!!
Особо могучая волна, захлестнув нос, с радостным гулом пронеслась по палубе и с силой ударила в кормовую пристройку, однако окошки оказались закрыты крепкими ставнями, и толстая дубовая дверь, удерживаемая пружиной, тоже не поддалась. Первею даже почудилось разочарованное шипение в голосе схлынувшего потока — эх, не удалось… Язычок пламени в масляной лампе, привинченной к стене, заколебался было, но не погас и разгорелся вновь.
— Их величество считает, что морское путешествие экономит силы и особенно время посольства, — их сиятельство сунул Первею очередное кожаное ведро. — При всём уважении к короне, у меня возникли серьёзные сомнения на сей счёт…
— Меня беспокоит другое, — прокричал рыцарь, перебарывая голосом рёв урагана. — Нам всем надо здорово помолиться, чтобы после бури оказался попутный ветер…
«Родная? Как насчёт ветра?»
Пауза.
«Не надейся, мой милый. Ветер останется встречным, хотя и не особенно сильным»
«А
Весло казалось таким тяжёлым, словно было целиком отлито из свинца. Первей покосился на Патрика: в темноте трюма было не разобрать выражения лица, однако тяжёлое дыхание свидетельствовало — парень выдохся.
— Брось так упираться, Патрик… Передохни…
— Я как вы, сэр Перуэй…
В носовой части трюма горела масляная коптилка, дававшая уже достаточно света для того, чтобы разглядеть барабанщика, сидевшего прямо под ней. Мужчина неподвижно смотрел перед собой стеклянным взглядом, и только ладони отбивали по тугой коже ритм — тум… тум… тум… А ведь, пожалуй, тоже та ещё работёнка, подумал мельком рыцарь, ворочая неподъёмное весло. Сколько он уже вот так колотит — сутки? Нет, больше…
Мысль мелькнула и исчезла, и снова под черепом звучит только бессмысленно-ровный ритм барабана — тум… тум… тум… Прямо под лавкой вповалку лежали каторжники — не лежали даже, валялись, как трупы, забывшись мёртвым сном. Наверное, сейчас их не разбудить даже палачу с калёными клещами, снова мелькнула вялая мысль. Такой переход способен угробить даже троллей — неделя в пути, и всё на вёслах… Да в довершение всего ураган… И опять в голове пусто, и только звучит барабан — тум… тум… тум…
Положение было отчаянное — пожалуй, даже отчаяннее, чем во время бури. За время буйства стихии галеру отнесло довольно далеко назад, и в дополнение к этому установившийся юго-восточный ветер исключал возможность использовать парус. Если, разумеется, не попытаться вернуться назад, к британским островам… Будь это норд-ост, или даже чистый ост, как во время урагана, промелькнула в голове Первей очередная мимолётная мысль, пожалуй, капитан Ханссен приказал бы повернуть на юг, в Голландию… А так остаётся одно — тум… тум… тум…
Патрик тихонько застонал сквозь стиснутые зубы.
— Я выдержу… наставник… я обязательно выдержу….
— Да выдержишь, выдержишь, — прохрипел Первей как можно более ободряюще. — Теперь… уже… совсем чуть осталось… до смены…
Прямо перед носом у рыцаря темнели пятнами пота на полотне рубах спины гребцов с передней банки — матрос и один из людей господина посланника. Все, кто мог стоять на ногах, образовали дополнительную смену гребцов, давая возможность измученным каторжникам хоть как-то восстановить силы. Датчане — морской народ, мелькнула новая смутная мысль. Вот даже слуга и тот неплохо ворочает веслом… Наверное, ещё сотни полторы лет назад прадеды этих парней наводили ужас на всё побережье… тум… тум… тум…
— Смена! — в распахнувшемся трюмном люке возникла фигура надсмотрщика, волосатого детины в одних кожаных штанах. — Благодарность от нашего капитана, господа, и вы, ребята, идите жрать свою кашу, — обратился детина к матросам, сидевшим на вёслах. — Эй, сволочи, вставайте! Хватит дрыхнуть! — это уже каторжникам.
Стиснув зубы, рыцарь потащил вконец раскисшего Патрика к лестнице. Ладно…потом… Сейчас главное — дойти.
«Дойдёте, мой милый. Тут уже близко. Вот-вот станет виден берег»
«Вид берега с марсовой бочки и земля под ногами не одно и то же вообще-то»
«И тем не менее»
На рулевой площадке виднелись двое — капитан Ханссен и их сиятельство собственной персоной. Господин посланник по особым поручениям выглядел, пожалуй, недостаточно презентабельно для королевского приёма, зато для пиратской люгги — в самый раз. Впечатление не портил даже парчовый жилет, впрочем, уже изрядно потрёпанный и со свежей прорехой. И рулевое весло посол держал, кстати, вполне профессионально…