Исполняющий обязанности
Шрифт:
– А керосиновая лампа? – спросил я.
– Есть свечи. В каждой комнате. Могу принести и керосиновую лампу, но если у вас нет навыка обращения с ней, то, возможно, стоит отложить лампу на завтра?
Я согласился. Керосин, стекло, фитиль – все это лишняя морока. Зачем она, когда светодиодный фонарь давал достаточно света, особенно в помещении. Как дюжина свечей.
Войкович проводил меня до спальни, где рядом с кроватью стояла тележка с холодными закусками, а на массивном столике тяжелый стакан, бутылка водки и бутылка коньяка.
– Коньяк –
Я ответил, что довольствуюсь тем, что есть, а там посмотрим. И да, дом на ночь запирают?
– Разумеется. Он же был заперт, когда вы приехали. Хотя чужих здесь давно не видели, но порядок есть порядок. Ваш дядя и оружие часто при себе держал, револьвер. Для порядка. Хотя ни разу на моей памяти не выстрелил.
– Это хорошо, – ответил я чистую правду. Блажен муж, которому нет нужды стрелять из револьвера.
Войкович ушел, пожелав напоследок спокойной ночи.
Он ушёл а я остался.
Нет, спать я не собирался, пока, во всяком случае. И водку пить тоже не собирался – ни свадеб, ни поминок в пределах видимости нет. А просто так пить пока не выработалась привычка.
Я посидел пять минут на кровати, не очень уж и широкой, рассчитанной на здоровый сон одинокого человека, сидел, оглядываясь по сторонам. Чёрная шёлковая пижама, и шёлк натуральный. Хотя вряд ли местный. Хотя кто этих Карагаевых знает.
По сторонам стояла тяжёлая мебель натурального дерева, всё тот же девятнадцатый век: ни пластика, ни древоплиты. На полке пара подсвечников, каждый на две свечи. Подсвечники серьёзные, чугунного литья, такими шулеров бить удобно. Свечи на месте. Щипчики для снятия нагара. Спичечница – для наших дней редкость.
Я осмотрел кампусный фонарь. Основательный. Не из дешёвых. Ага, есть три режима работы. Поставил на экономный, стало светить втрое тусклее. Поставил на сверхэкономный – свету в полспички. Вернул на экономный.
Стал испытывать налобный. фонарь Четыре режима – стандартный, экономный, красный и зеленый. И, наконец, ручной фонарь. Кисть продел в петельку. Режимов только два – яркий и очень яркий. Поспешил выключить и стал заново привыкать к полутьме.
Сколько не оттягивай, а дело нужно делать.
Взял кампусный фонарь и вышел в коридор. Во имя стиля лучше бы зажечь свечи и идти с подсвечником в высоко поднятой руке, но я пока не знаю, есть ли в доме сквозняки. Кампусный фонарь не задует ни неожиданный ветерок, ни бойкое приведение. А в этом доме привидения есть. И это не фигура речи, не украшательство. Я их чувствую, привидения. Ну, или то, что принимают за привидения.
Но сейчас не они не давали мне спать. Время не пришло, взаиморасположение небесных светил не привиденческое.
Я поднялся в мезонин, зашёл в полуночный
Вокруг жизнь. Стрекот цикад, уханье филина, рокот ветряка, шелест травы. Слух потихоньку очищался после городской сажи. Да и сам зал, верно, играет роль акустического усилителя.
На востоке посветлело, а потом и месяц поднялся, стареющий.
Что ж, пора.
В хрустальном шаре, освещенном звёздами и луной, заклубилось марево. Что оно клубится в моем сознании, а шар – это лишь экран, проекция, не столь и важно. Важно другое – что я в этом мареве увижу.
Мудрить не стану, пойду классической тропой. Настоящее время. Ну, о ком думаю я, смотреть не стану. Потому что смотреть, в общем-то, некого. Ольга? Лучше не надо. Известно ведь, не хочешь узреть неприятное – не подглядывай. Ну, как не одна она, Ольга?
А вот разглядеть тех, кто думает обо мне, всерьёз думает, напряжённо, следует обязательно. Если таковые существуют.
Существуют?
Существуют.
Но сие не в радость. Меня хотят либо убить, либо посадить на цепь. Очень хотят. На уровне готовности номер один. Что любопытно – совершенно незнакомые мне люди.
Интермедия
Обезличенный кабинет начальника не слишком большого, но и не совсем уж маленького. Перспективного майора, быть может, даже подполковника. Или из штатских того же чина. В кабинете ничего лишнего: стандартная мебель, портрет на стене, недорогой кондиционер. Что недорогой, ясно по дребезжанию, но оно, дребезжание, похоже, всех устраивает, иначе бы давно выключили: ночь, жары нет, скорее, наоборот, прохладно.
На казённом столе – бутылка водки, баллон минералки, корнишоны, мясная нарезка, всё – едва тронутое. Пакет эконом-магазина. Заглянет кто – увидит, что люди снимают напряжение после серьёзной работы. Но никто сюда просто так не заглянет. Кроме автора.
За столом трое, возраст от тридцати до сорока. Одеты, как и полагается перспективным майорам в штатском. Для удобства назовём их Решительный, Осторожный и Умник, тем более что и выражение лиц, и мимика, и движения, и речь этих персонажей тому не противоречат.
– Нужно было его грохнуть ещё тогда, – сказал Решительный.
– Когда – тогда? – спросил Осторожный.
– Да хоть вчера.
– Тогда сегодня мы бы скидывались на венок, – отрезал Умник.
– С чего бы это? Он нам не друг и не родственник, – возразил Решительный.
– Тебе бы скидывались. Забыл, с кем дело имеешь?– Умник посмотрел на Решительного, словно прикидывая, достоин ли тот хорошего венка, или годится подержанный, которыми задешево торгуют кладбищенские воры.
– Прям уж мне… Я ж не сам. Нашли бы человечка, – возразил Решительный, но без былого напора.