Испорченная принцесса
Шрифт:
— Как долго, по-вашему, мне придется здесь оставаться? — спрашиваю я, игнорируя ее предложение дать еще лекарства.
— Надеюсь, всего несколько дней. Доктор захочет убедиться, что твое сотрясение мозга прошло и раны хорошо заживают.
— А что с Нико? — спросила я, поморщившись.
— Этот болван может уйти, когда будет готов, — насмехается она.
— Так он… он в порядке?
Выражение ее лица смягчается от моих слов. — Да, он в порядке. Если тебе повезет, удар по голове мог пробудить у него и несколько мозговых клеток.
—
Она убирает свои вещи и собирается уходить, но я останавливаю ее, прежде чем она доходит до двери.
— Кто-нибудь еще пострадал? — спрашиваю я, смутно вспоминая, как кто-то шел по дороге перед нами и ударил меня.
— Нет, милая. Единственный свидетель, к счастью, остался невредим и признался, что во всем виноват он, когда неожиданно вышел из-за угла.
Мои брови сжимаются в замешательстве, потому что во всем этом точно не виноват какой-то случайный пьяный парень.
Но когда она, наконец, выходит из моей палаты, я понимаю, что именно так все и происходит, когда ты связан с гребаной мафией. Убийство, вымогательство и коррупция — такие же обыденные вещи, как поход в магазин за молоком.
Еще один мой болезненный вздох наполняет воздух, прежде чем я закрываю глаза.
Но я долго не могу заснуть. Не получается. В голове крутятся мысли о том едва одетом парне со сломанным носом, который не так давно ушел, сгорбив плечи в знак поражения.
5
НИКО
— Что, блядь, здесь произошло? — спрашивает Тоби через секунду после того, как дверь в мою комнату открывается и раздаются тяжелые шаги. Однако он резко замолкает, когда воздух наполняется хрустом разбитого стекла.
Медленно повернувшись со стула, на котором я сижу и смотрю на территорию больницы, я осматриваю разрушения в своей палате.
Дженис охренеет, когда войдет и обнаружит это.
Я потерял свое дерьмо. То, что меня отослали от Брианны, после того как я увидел ее такой слабой и уязвимой, сломало что-то внутри меня. Я понятия не имел, как справиться с этим, кроме как выйти из себя.
Я уже еле держался на ногах, когда снова вошел сюда, и тут мне бросились в глаза цветы, стоящие сбоку, и открытка, вложенная сверху.
Выздоравливай скорее.
Мама.
Темный и злобный зверь, живущий внутри меня, которого мне все труднее сдерживать, просто вырвался наружу, и в следующее мгновение комната закружилась вокруг меня, я вцепился в стену в поисках опоры, а вокруг все было разгромлено. Цветы были разбросаны по полу вместе с разбитым стеклом и водой. Все — мебель и медицинское оборудование — было в беспорядке, некоторые сломаны, другие просто разбросаны по комнате в полном беспорядке.
Как она посмела заявиться сюда и осыпать меня цветами, как будто ей не все равно?
Я, разумеется, спал. А как же Калли?
Она тоже спала, когда эта сучка заявилась?
Держу пари, она подумала, что все ее Рождества наступили разом,
Повезло ей, блядь.
— Пойду принесу что-нибудь, чтобы убрать это, — бормочет Тоби, не дожидаясь от меня словесного ответа.
Ему это и не нужно.
Он знает меня достаточно хорошо, чтобы уметь все предугадывать. В большинстве случаев мне это чертовски не нравится. Но сейчас у меня нет сил объяснять или пытаться убедить его, что это не имеет никакого отношения к тому, в каком состоянии я нашел Брианну, или к тому, как я отреагировал на ее просьбу уйти.
Отверженность сжигает меня насквозь. Воспоминание о решимости в ее голосе пронзает меня насквозь, словно она произносит эти слова прямо сейчас, и я опускаюсь в кресло.
Мое лицо и тело болят, но эту боль достаточно легко игнорировать.
А вот то, что происходит в моей груди, причиняет совершенно новую боль, которую я никогда раньше не испытывал.
Каждый сантиметр моей души хочет ворваться обратно в соседнюю комнату — настолько, насколько я вообще способен сейчас куда-либо ворваться, — и отказаться уходить, пока она не расскажет мне все, что произошло в преддверии нашей аварии, и я не смогу убедить ее в том, что мне очень жаль.
Хотя должен признать, что сейчас по моим венам течет страх, что мой поступок будет непростительным.
Что, если на этот раз я действительно все испортил?
Что тогда?
Что будет, если она уйдет?
«Как она должна была сделать несколько недель, если не месяцев, назад», — говорит маленький голосок в моей голове.
Громкое рычание вырывается из моего горла в тот самый момент, когда Тоби вваливается обратно в комнату.
— Все прошло хорошо?
Я вздыхаю, когда до моих ушей доносится звук, с которым он убирает мой беспорядок.
Чувство вины захлестывает меня, но я не предпринимаю никаких усилий, чтобы сдвинуться с места, пока он убирает стакан.
— Она выгнала меня, — признаюсь я.
— Не могу сказать, что я удивлен, чувак.
— Я просто… Я просто хочу знать, что произошло. Я ничего не могу вспомнить.
— И поэтому ты злишься? Потому что она не хочет объяснять?
— Да, — соглашаюсь я, поморщившись.
— Ты полон дерьма. — Он двигается за мной, выбрасывая стакан в урну и поправляя другие предметы в комнате. — Нет ничего плохого в том, чтобы заботиться о ней, волноваться за нее.
— Я знаю это, — насмехаюсь я, с силой обхватывая пальцами ручку кресла.
— Конечно, знаешь.
Между нами воцаряется тишина, пока он продолжает наводить порядок, а затем опускает свой зад на стул напротив моего и ставит кофе и панини на маленький столик между нами.
Как только я вижу это, мой желудок громко урчит.
— Думал, ты будешь голоден.
— Дженис не дает мне еду, — бормочу я, нуждаясь в том, чтобы свалить вину на кого-то другого.
— Наверное, она решила, что ты это заслужил. Где Калли?