Испорченный союз

Лоррейн Трейси

Это… пение. Но оно такое мягкое, такое тихое, что я почти думаю, что мне это померещилось.

Я прислушиваюсь внимательнее, узнав текст детской песни, прежде чем приходит осознание.

Я переворачиваюсь, сажусь так быстро, что у меня кружится голова, и обнаруживаю свою гребаную мать, сидящую на стуле в углу комнаты и поющую мне, как будто я все еще ребенок.

— Что ты делаешь? — огрызаюсь я, холодность в моем тоне шокирует меня так же, как и ее.

— Тебе приснился кошмар. Я слышала, как ты кричала в конце коридора.

—

Итак, ты решила прийти и попробовать еще раз стать моим родителем. Сенсация, Дженнифер, ты облажалась в прошлый раз, когда пыталась это сделать, и потеряла шанс когда-либо сделать это снова.

Она резко втягивает воздух при моих словах, ее глаза наполняются слезами.

— Нет, — рявкаю я, вскакивая на нетвердые ноги. — Ты не должна сидеть и притворяться, что только потому, что мы застряли здесь, я прощу тебя и мы сможем двигаться дальше. Этого дерьма не произойдет. Я бы спросила, помнишь ли ты, как это было раньше, но я очень сомневаюсь, что у тебя есть какие-либо воспоминания об этом.

Когда в ее глазах не мелькает ничего, кроме чувства вины, я понимаю, что попала в точку.

— Хорошо. Подумай о своем худшем дне. Теперь умножь это примерно на десять и представь себя ребенком в воспоминаниях. Возможно, ты где-то поблизости.

— Я знаю, что облажалась, Брианна. Я знаю, и я живу с этими ошибками и сожалениями каждый день, но—

— Хорошо, — выплевываю я. — Ты должна. И я надеюсь, что это чертовски больно.

Я проскакиваю мимо нее, врываюсь в свою ванную и захлопываю дверь с таким грохотом, что сотрясается пол.

Я вздрагиваю при мысли о том, что этот грохот приведет сюда Брэда, чтобы посмотреть, что происходит, но, когда мои руки дрожат от сдерживаемой агрессии по отношению к женщине, сидящей снаружи и выглядящей как образец невинности, я вскоре обнаруживаю, что мне все равно.

Впервые с тех пор, как я здесь очнулась, я понимаю, что мои мысли вполне ясны, а движения не столь вялы.

Чем бы он меня ни пичкал, действие проходит.

После того, как я обнаружила, что он подмешивает мне в еду лекарства, я перестала есть. Но когда это ничего не дало, кроме того, что я была голодна, а он все еще находил способ накачать меня наркотиками, я начала снова. Я была в полном беспорядке. Голодание рядом с этим не помогло бы мне сбежать.

Потому что это то, что я собираюсь сделать. Если парни не придут, тогда мне остается рассчитывать только на себя. И я чертовски уверена, что не останусь здесь дольше, чем необходимо. При первой же возможности я ухожу.

Мне все равно, где мы находимся, я буду бежать столько, сколько выдержат мои ноги, лишь бы оказаться подальше от этого гребаного психа.

Я писаю и чищу зубы, чтобы освежиться, прежде чем снова принять душ. Моя кожа чешется. Я не мылась как следует с тех пор, как он искупал меня. Но я отказалась добровольно раздеться и принять душ.

Что, если он наблюдает? Ждет возможности сделать

меня уязвимой?

Я не знаю, что происходит в его голове, чего он пытается добиться, но я отказываюсь отдавать ему больше себя, чем уже отдала.

Хлопок, а затем голоса по ту сторону двери доказывают, что я была права, когда пожалела, что хлопнул ею.

Какая-то часть меня хочет свернуться калачиком в ванне и попытаться спрятаться. Честно говоря, вчера я могла бы это сделать. С этим наркотиком, струящимся по моим венам, я ни на что другое не годилась. Но сегодня я сильнее.

Итак, с новыми силами я распахиваю дверь и вылетаю из ванной.

— УБИРАЙСЯ, — кричу я.

Они оба неподвижны, но Брэд приходит в себя первым.

— Детка, тебе нужно успокоиться. Твоя мать только пыталась—

— Прекрати это, — выплевываю я. — Просто прекрати это. Я не твоя детка. А она, — я указываю на женщину, все еще сидящую в кресле, — не моя мать. У меня нет матери. А теперь, если ты не собираешься сделать что-нибудь полезное, например, позволить мне выйти за эту дверь, — я бросаю на нее взгляд, замечая, что она закрыта и, вероятно, надежно заперта, — сделай мне одолжение и отвали.

Это заставляет меня задуматься, как она попала внутрь. Он позволил ей войти, или у его mi amor больше свободы, чем у меня?

У себя в комнате она точно не производила впечатления, что ей все это нравится. Но было ли это только потому, что я испортила их маленькую вечеринку, или потому, что она застряла здесь так же, как и я?

Крик вырывается из моего горла, когда Брэд бросается на меня. Его глаза безумны, когда его рука сжимает мое горло. Я прижимаюсь спиной к стене, когда он нависает надо мной, не оставляя мне иного выбора, кроме как оценить, насколько он больше и сильнее меня.

Но ведь и тот придурок, которого я убила бутылкой из-под шампанского, тоже. Все, что мне нужно, — это подходящий момент. Один промах, один отвлекающий маневр, и я смогу поменять ситуацию. И несмотря на то, что пока такой возможности нет, я должна продолжать верить, что это произойдет.

— Брэдли, — кричит мама, наконец покидая безопасное кресло, чтобы прийти мне на помощь.

Думаю, все когда-нибудь бывает в первый раз.

Пока она вцепляется ему в плечи, я касаюсь обнаженной кожи его предплечья, которое держит меня в заложниках.

Я впиваюсь ногтями до тех пор, пока не остается никаких сомнений, что я порвала кожу. Но я не смотрю вниз в поисках подтверждения; я твердо смотрю ему в глаза.

— Я всегда знал, что в тебе есть этот огонь, Брианна Эндрюс. — То, как он насмехается над моим именем, заставляет беспокойство растекаться по моим венам.

Прищурившись, я смотрю на него, изо всех сил стараясь не видеть черных точек перед глазами и втягиваю носом как можно больше воздуха.

— Ты понятия не имеешь, не так ли? — насмехается он.