Испорченный союз
Шрифт:
Она кричит во время разрядки, ее глаза отчаянно хотят закрыться, но она следует приказу и не сводит их с моих.
Мой член болит, покачиваясь между бедер, отчаянно желая принять участие в действии.
Скоро, чувак. Очень, блядь, скоро.
Поставив ее ногу на пол, я прижимаюсь губами к ее губам, тянусь к переключателю, чтобы остановить воду, и заключаю ее в свои объятия.
— Надеюсь, ты уже закончила, — говорю я в поцелуе.
— Уже закончила. Я совершенно
— Хорошо. Теперь у меня есть все намерения снова тебя испачкать.
Оставляя за нами лужи, я выхожу из ванной и укладываю ее на свою кровать.
Я отстраняюсь, вбирая в себя каждый дюйм ее тела, пока вода стекает по ее изгибам.
— Нико.
— Ты хоть представляешь, как ты чертовски красива?
— Пожалуйста, — умоляет она. — Мне нужно…
— Я знаю, детка. И я прямо здесь. Используй меня.
Я падаю на нее сверху, успевая опереться на руки, чтобы не причинить ей еще большую боль.
Я пытался дать ей обезболивающее, которое оставил доктор Рози, но, поскольку она спала почти все часы после его ухода, это оказалось не так-то просто. Когда она была достаточно в сознании, она отказывалась принимать их, говоря мне, что от них у нее будет сонливость и что она предпочтет боль, чем отсутствие ощущений.
Я, черт возьми, понимаю это. Я был там, и я согласен. Но мне больно знать, что она страдает.
Раздвинув ее ноги своими, я обхватываю пальцами свой член и дразню ее головкой, обводя ее набухший клитор и погружая его ниже, просто проталкивая кончик внутрь, сводя ее с ума.
— Ненавижу тебя, — кричит она, когда я снова отстраняюсь, не давая ей того, что ей нужно.
— Нет, не ненавидишь, — возражаю я. — Я почти уверен, что никогда и не ненавидела.
— Пошел ты, Нико Чирилло. Пошел ты, — кричит она, когда я наконец погружаюсь в ее тугое тело.
— Скажи мне, что тебе нужно. Медленно и нежно или грубо и быстро?
— Грубо и быстро, — говорит она, не пропуская ни одной секунды. — Мне нужно, чтобы ты вытрахал его и всю прошлую неделю из моей головы.
Лучшая ли это форма терапии от того, что ей пришлось пережить?
Возможно, нет. Но, честно говоря, сейчас я не могу придумать лучшего варианта.
И, как я уже говорил. Если моя сирена чего-то хочет, то я, черт возьми, дам ей это.
— ДА, — кричит она, когда я выхожу почти до конца, а затем снова вхожу в нее. — Да, да, да, — повторяет она, когда я трахаю ее с такой силой, что она взлетела бы вверх по кровати, если бы я не держал ее бедра в тисках.
Пот смешивается с каплями воды, все еще прилипающими к моей коже, когда я беру ее так сильно, как только осмеливаюсь.
Синяки и заживающие порезы на ее теле — постоянное напоминание о том, через что ей пришлось пройти, и я никогда не прощу себе, если сделаю хоть один из них еще хуже.
С каждым толчком
— Твоя киска становится все туже, детка. Ты сейчас кончишь на мой член?
— Да, пожалуйста. Пожалуйста.
— Ты так хорошо умоляешь, Сирена. Такая хорошая маленькая шлюшка для меня.
— Нико, — кричит она, хватаясь за оба моих предплечья и впиваясь ногтями в мою кожу, пока она бьется о край.
— БЛЯДЬ, — прорычал я, когда укус боли вместе с ее безумной киской заставили меня упасть вместе с ней.
Как только я прихожу в себя, я чувствую себя самым дерьмовым человеком на свете.
Брианна лежит передо мной с моим членом, все еще находящимся внутри нее, и рыдает в свои ладони.
— Блядь, детка. Прости меня. Я не должен был…
Раскрывая объятия, она жестом просит меня притянуть ее к себе, и я без колебаний делаю это.
Она снова рыдает, пока не теряет сознание. Я чувствую себя полным кретином.
Я думал, что помогаю ей получить то, о чем она просит, но не могу отделаться от ощущения, что только что все испортил.
Господи. Вся эта история с парнем — гребаное минное поле.
Конечно, при условии, что я действительно ее парень. Мы, возможно, давали обещания и даже произносили слово на букву «Л», но мы не давали точного названия этой вещи между нами.
Бойфренд.
Это слово вертится у меня в голове, пока Брианна спит, прижавшись к моей груди.
Несмотря на то, что предыдущие девятнадцать лет своей жизни я избегал этого слова как чумы, по какой-то причине обязательства быть ее парнем кажутся мне недостаточными.
Хотя я не уверен, что чего-то будет достаточно, когда речь идет о моей сирене.
***
— Прости, я испугалась. — Ее мягкий голос заставил меня проснуться.
— Все в порядке. Мне не стоило…
— Нет, стоило. Мне… мне это было нужно. Мне нужно было вспомнить, кто я и кому принадлежу. Мне нужно было услышать от тебя эти слова, чтобы прогнать его.
Она не поднимает голову от моей груди и вообще не двигается, когда признается мне в этом.
— Он называл меня своей. Говорил, что я его шлюха. Но это не так. — Я крепче сжимаю ее талию, борясь с желанием сказать что-нибудь и просто дать ей выговориться. — Я ему не принадлежу. Я твоя.
«Да, блядь, моя», хотелось крикнуть мне.
— Не знаю, как я раньше этого не замечала. Но с этим человеком что-то очень, очень не так. Например, психически. У него странная мания власти. Видел бы ты, как он контролировал мою мать одним лишь взглядом. Это было чертовски странно.