Исповедь игрушечного пилота
Шрифт:
Глава 37
А я тебя сразу узнал! опираясь обеими руками о край стола, генерал сверлил Влада взглядом. Это ведь ты в Москву идешь!
Уже
И как же ты меня узнал?
Генерал порылся в верхнем ящике стола и вытащил гранату. Из левого нагрудного кармана достал предмет, который Влад уже видел в прошлый свой визит, и положил его рядом с гранатой. Такой цилиндр, сантиметров десять длиной: с одного конца утолщение и фигурные выемки, в средней части ряд зубьев, и на другом конце тоже.
Пословица есть. Свояк свояка видит издалека, генерал усмехнулся и поднял свою железяку двумя пальцами: Знакомая вещь?
Ствол?
Точно. Но ствол чего именно?
Влад пожал плечами.
Это ствол пистолета системы Грязева-Шипунова. Приходилось иметь дело?
Нет.
Не приходилось, значит? генерал опять навис над столом. И ты это не ты, и в Москву идешь тоже не ты. Так?
Нет, я это я. И в Москву тоже я. А тебе про это ствол твой рассказал?
Генерал выпрямился и заложил руки за спину:
Месяца полтора назад доставили ко мне спецгруппу. Семь человек. Их командир так, мол, и так, товарищ генерал, разрешите обратиться все честь по чести. Короче, задание у них было. Встретить кого-то на северо-западном направлении. Я человек опытный, поэтому сразу понял, какого рода готовилась встреча. В общем, помогли мы им снаряжением и проводили. Ты, случайно, эту группу не встречал?
Нет.
Ну, не встречал, так не встречал, генерал пожал плечами. А две недели назад объявились еще пятеро. Их главный бумаги сразу давай показывать. И начальник федеральной службы охраны он, и особые полномочия у него, и еще он то, и еще он се. Сказал, что с северо-запада продвигается диверсионная группа в составе одного человека, ее цель убийство президента.
Генерал умолк и посмотрел на своего гостя вопросительно.
Плохи у них дела, если из-за одного человека так переполошились, сказал Влад. Но эту группу я тоже не встречал.
А ты и не мог ее встретить! Тот клоун заявил, что вверенные мне войска переходят в его распоряжение и я сам тоже. Я как это услышал, так
И даже не допросил?
А зачем? Секреты мне ничьи не нужны, потому как воевать мы ни с кем не собираемся. Тем более с правительством страны, которой больше нет.
Влад наблюдал за каждым движением генерала. Но тот как-то совсем по-домашнему поправил накинутую на плечи шинель и нажал кнопку переговорного устройства:
Принесите нам чего-нибудь перекусить.
Не прошло и минуты, как на столе появилось мясо, отварная картошка, хлеб, лук, салат из огурцов. Генерал достал из сейфа бутылку водки и два стакана. Разлил.
У тебя семья была? спросил он, подняв свой стакан.
Была.
Жена?
Влад кивнул.
Дети?
Сын.
И ты не смирился с тем, что их больше нет?
А ты смирился?
Генерал двумя глотками опустошил стакан. Налил еще и на том же выдохе опрокинул. Закусил хлебом. Мертвенная бледность начала быстро отступать с его лица.
Была у меня дочь. Бой-девка! Красавица! Тоже в Москву стремилась. На сцену! В красивую жизнь! С моей помощью получила и Москву, и сцену. Замуж вышла. За волосатое чучело Этот ее муж пустой человек был! В армии не служил. Жил за ее счет. И воняло от него как от парфюмерного магазина. А я чего я как доченьку свою любимую увижу, так сразу обо всем забываю
Сошедшая было с лица генерала тень легла снова. Он поднялся из-за стола, подошел к висящей на стене карте.
Когда стало ясно, что мы ни с кем уже не воюем, я рванул в Москву. Искал. И мои люди тоже искали Я много чего в жизни повидал, но там было такое, что убиваться только по своей дочери, пусть и любимой, пусть и единственной Короче, мы вытаскивали всех.
В наступившей тишине были слышны шаги за дверью и приглушенные голоса.
Вот там, на развалинах столицы, меня и не стало. Я мог дышать, двигаться, отдавать приказы, и по всему выходило, что все еще жив но точно знал, что умер Потом приехал сюда, в Тверь. Приехал потому, что надо было куда-то ехать, да и сам я из этих мест. Приехал, значит, а тут полный бардак. Грабежи, стрельба, люди напуганы, никто не знает, что делать. А я смотрю на это и вижу, что если дело дальше так пойдет, то и от этого города камня на камне не останется. И нет, не надежда во мне зажглась. А успокоение! От осознания того, что и небытием своим смогу еще людям послужить!