Исповедь убийцы
Шрифт:
– Ага, – прошептала Моника, едва шевеля губами и щурясь от яркого света ламп. – Разомнёмся, тряхнём стариной, избавим моего брата от твоего влияния. Он и так совсем расслабился, поверил, что ты с ним «дружишь».
– Как будто это плохо – общаться с адекватным охотником. Тебе тоже стоит поучиться вежливости. Глядишь, тогда всё будет хорошо, – ответила я почти без обиды. Другого отношения от сестры Питера я не ждала.
– Эстер, я тебя вижу насквозь. Думаешь, если Симона и Питер тебя защищают, а всякие там Нэнси потакают твоим прихотям, то и я
Глаза Моники сверкнули, но вампирша сумела быстро взять эмоции под контроль и нейтрально улыбнуться. При этом её показательного выступления оказалось достаточно, чтобы отбить у меня всякое желание устраивать ей допрос на виду у всего класса.
– Хорошо, Моника, я тебя поняла. Ответь на один вопрос, а потом можешь сколько угодно строить из себя мессию: почему именно вы преследуете Александра? В округе полно готовых на всё вампиров, которых давно пора приструнить или направить их энергию в нужное русло. Зачем посылать вас, ведь под вашим присмотром находится сразу несколько районов Стоунбриджа?
– И что? Ты думаешь, твердолобые кочевники справятся? Или Морганы, чьим призванием всегда был суд, а не поиск? Не смеши меня. Тут рыбка покрупнее и позубастее, чем какой-нибудь вампир-преступник, устроивший массовую резню в торговом центре! – милостиво произнесла Моника. – Теперь ты довольна? Только мы в состоянии выследить Александра и привести его на суд Маркула.
– Ладно, согласна. Кажется, я вообще зря начала разговор об охоте...
– Кроссман! Хайд! Прекратите болтать! Осталось двадцать минут до конца урока! Имейте совесть. Свои проблемы можете решить на перемене, но не в этом классе.
Гневный голос миссис Сальман вернул меня с небес на землю, то есть дал понять, что мы с Моникой были в кабинете не одни.
– Помни о нашем уговоре: держись подальше от моей семьи со своими грязными мыслями, – одними губами произнесла вампирша.
Я прищурилась, после чего кивнула и постаралась сосредоточиться на теме урока. К моему несказанному удивлению, она резко отличалась от того, что было написано бисерным почерком на доске. Я уловила самый конец фразы миссис Сальман – что-то о поэзии. Затем она расправила плечи, улыбнулась со смесью предвкушения и ехидства и… поставила меня в тупик заданием на дом.
– Я бы хотела, чтобы каждый из вас приготовил несколько любимых стихотворений и рассказал их в классе. Надеюсь, возражающих не будет? – Она выразительно посмотрела на нас с Моникой, но мы лишь молча склонили головы в знак согласия. – Отлично! Тогда завтра мисс Кроссман и мисс Хайд первыми порадуют нас красивым прочтением стихов.
Я в шоке распахнула глаза и только собралась замотать головой, протестуя, как прозвенел звонок, и довольная учительница вышла из класса, ни на секунду не задержавшись. И вот что мне теперь делать?..
– Посмотрите на нашу королеву! Что, страшно стало, да? А не надо болтать на уроках!
Эту злую фразу, конечно
– Закрой рот, дорогая, – сказала я совершенно спокойно на вид, но на самом деле с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на выскочку.
Видимо, волнения из-за Александра плохо сказались на моей психике. Нервы сдавали позиции почти без боя.
– И что ты мне сделаешь? Позовёшь Питера Кроссмана и спрячешься у него за спиной?
Вопрос был задан насмешливым тоном, который мгновенно вывел меня из себя. Только Моника могла удержать меня на месте, и она это действительно сделала, с виду просто схватив за руку, одновременно с этим отсекая мне все подходы к Жюстине и её слишком правильной мордашке. Я почувствовала чудовищную силу вампирши всего лишь через секунду после того, как заметила синяки на запястье, и перестала вырываться. Всё равно это было бесполезно.
– Ну что ты делаешь, Жюстина? Шла бы ты отсюда, пока всё хорошо… – негромко пожелала Моника, прищурив свои глаза цвета расплавленного хризолита.
– Тоже защищаешь её? – не унималась Жюстина.
Теперь на нас смотрел весь класс, и мне от этого стало тошно. Конечно, жажда зрелищ всегда была в крови у любого подростка, а в восемнадцать лет… Тут уже тушите свечи. Никто не мог устоять перед очередной разборкой, грозившей перерасти в девичью потасовку. Хм… Да я и не была против того, чтобы немного размяться, а заодно размазать симпатичный носик Жюстины по её гаденькому личику.
– А почему бы и нет? Что плохого в том, что я помогаю закрыть рот дешёвым куклам, которым богатые родители покупают любую игрушку, лишь бы от них отвязаться? Или я ошибаюсь?
Жюстина исподлобья посмотрела на Монику с пугающей ненавистью во взгляде.
– Кукла лучше наивной овечки, – прошипела она сквозь зубы, наводя на мысль о смертоносных гадюках.
– А волк во сто раз лучше змеи, – метко добавила Моника, разворачиваясь, чтобы уйти, и беря меня под руку.
– Не надейся, что я стану терпеть тебя в этой школе. Тебе здесь не место.
Последние слова Жюстины полетели мне в спину, будто кинжалы. Я молча убрала в сумку учебник, тетрадь и ручку и вышла из класса следом за Моникой. Неприятный осадок остался, хотя общую картину уныния новый пинок судьбы не испортил. День не задался ещё с полуночи, поэтому я не надеялась на чудо и не верила в него даже крошечным кусочком души.
– Что на неё нашло? – спросила я, когда мы с Моникой подошли к коридорному окну и выглянули на улицу.
В воздухе за стеклом порхали крупные снежинки, ложась на землю пушистым одеялом. Ветер исчез, даже выглянуло солнце. От его тёплых лучей местами начали появляться проталины с небольшими лужами, в которых лениво плавали маслянистые пятна от стоявших перед школой машин.
– Не знаю, что на неё нашло. Я не разбираюсь в людской психике и вообще в психике. Это целиком и полностью дело Дженис Маркула.