Исправитель. Книга 2. Операция «Ананас»

Ромов Дмитрий

– А-а-а, коммунистическая молодёжь! – замахал мне из-за дальнего столика Сапфир. – Ходи сюда, краснопёрый.

Он был хорошенько под мухой, это читалось невооружённым взглядом.

– Кто празднику рад, сутра бухает, да? – улыбнулся я, усаживаясь рядом с ним на освобождённое для меня место.

Сапфир нетрезво повис на мне всей массой, изображая дружеские объятия.

– Мы уж третий день газуем! – заржал он и плеснул в тут же появившуюся рюмку изрядную дозу водки. – Давай, за социальную близость! Пей!

–

Язвенник я.

– Всё равно, – замотал он головой. – Уважаешь?

Пришлось разок уважить.

– О! Молодец! Правильно! А мы тут лоха одного…

Он тяжело на меня глянул и понизил голос:

– Обули. Т-с-с… Никому! Гуляем, короче. Всем коллективом!

Он заржал.

– Понятно, – усмехнулся я.

– Чего хотел-то? По делу или так?

– Навестить вот решил.

– Ну, молодец, – хлопнул он меня по спине.

– Олег Николаевич, а вы Сироту знаете?

Он поморщился.

– Нахер он тебе нужен? Редиска, нехороший человек, падаль. Мутный он, лучше не связывайся. Целее будешь. Чмо конченое. Либо попку из тебя сделает и сдаст мусорам, либо мочканёт и скажет, так и было.

Я нахмурился.

– Чё? Влип уже?

– Нет пока.

– Ну и держись подальше тогда. Я говорю, он тебя использует, а потом спишет. Или в расход пустит, или подставит.

– Понял, Олег Николаевич, спасибо за справочку. А как там с моей просьбой, кстати? Только не кричи на весь трактир, ладно?

– Кого поучать вздумал! – недовольно прогремел он и грохнул кулаком по столу.

Внимания на это никто не обратил, поскольку там уж и без того был полный бардак.

– Так чего?

– Есть дура одна, – глубоко и тяжело кивнул он. – Но не такая, как надо.

– В смысле, не такая? – уточнил я. – Не ТТ что ли?

– ТТ, – сказал он и цыкнул зубом. – Только на ней, на дуре этой, столько мусоров висит, беда просто. А вот с чистой проблема пока. Но…

Он прервался и снова наполнил рюмки.

– Но, Сапфир сказал – Сапфир сделает! Скоро будет! Не сейчас, а недели через две. Или через три. Ну и по бабкам. Грязная триста, чистая две штуки.

– Олег Николаевич! – удивлённо воскликнул я. – Не по-людски как-то. Одной рукой обнимаешь, а другой обдираешь, как липку. Это как понимать?

Он снова заржал, погрозил мне пальцем и вылил в горло содержимое рюмки. Сморщился, крякнул и захрустел солёным груздём.

– Эх, груздочки, да со сметанкой, да с лучком, да с хлебушком чёрненьким. Да? Налетай, не стесняйся.

– Высокая цена, – не дал я сбить себя с основной темы.

– Ладно, – милостиво согласился он. – Постоянным клиентам уменьшим. Полторы за обе.

– Штуку за обе.

– Нет. Тысяча четыреста пятьдесят.

– Тысяча пятьдесят.

– Тысяча четыреста! – азартно ответил он.

Сошлись на тысяче трёхстах семидесяти пяти.

–

Грязную завтра получишь, а чистую ждать надо. Но бабки вперёд. Сечёшь?

– Бабки будут, только вот вопрос гарантий надо бы обсудить.

– Ты чё, фраер, мне не веришь? – взревел он на всё кафе. – Думаешь, кину?!

– Тебе как не верить, – пожал я плечами. – Я себе не верю, а тебе верю.

– То-то же! – сразу успокоился он. – А чё тогда?

– Есть ли гарантия, что второй ствол чистый будет?

– А-а-а, вон ты о чём. Есть гарантия.

Он наклонился ко мне и, обдавая алкогольными парами, прошептал прямо в ухо:

– Есть маза. Прямо от узбеков. Горячая тема, из Афгана завозят. Смекнул? Знаешь, чё там за замес сейчас?

– Знаю, – кивнул я. – Так это с армейских складов? С трофейных?

– Тихо ты, не ори, – рыкнул он и внимательно осмотрелся по сторонам.

Но шайка-лейка отрывалась в праздничном режиме, слушая Вилли Токарева.

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый,

А ты не вейся на ветру…

– Тогда мне ещё кое-что надо будет. Бесшумные, с глушаками. И пару-тройку револьверов.

– Ты в киллерa что ли податься решил? – опешил Сапфир.

– Пусть будет, – пожал я плечами. – Жизнь длинная, мало ли что. Запас карман не тянет. И тебе хорошо. С одной стороны, лавэ поднимешь, а с другой, заработаешь на будущее репутацию.

– Так может и калашей прикупишь? – усмехнулся он. – Или гранатомётов?

– Пока нет, а потом увидим.

Он захохотал и снова наполнил свою немаленькую рюмашку.

В понедельник утром меня вызвала Ткачиха, практически сразу, как я зашёл в отдел.

– Жаров! – хмуро и не реагируя на моё приветствие начала она. – Ты что опять натворил?

– Натворил? – усмехнулся я. – Много чего. Даже и не знаю, что именно вас занимает, Зинаида Михайловна.

Она набрала воздуха, и грудь её всколыхнулась:

– Не паясничай. Отвечай по существу.

– Дядя Эдик опять? – участливо спросил я.

– Я же сказала, не паясничай!

Я молча развёл руками. Она смотрела в упор и ждала, когда я что-нибудь скажу, но я не говорил и тоже ждал, что скажет она. Я, конечно, догадывался, о чём речь, но нарушать правила игры и открывать свою догадку не торопился. Бубнило радио.

Отмечая праздник советской прессы в знаменательный год ленинского юбилея, мы с гордостью говорим о её неизменной верности великим традициям, заложенным Владимиром Ильичом. Принципы партийности и народности, правдивости и принципиальности, последовательности в отстаивании коммунистических идеалов и дела мира составляют основу деятельности коллективов газет, журналов, издательств…