Исправитель. Книга 2. Операция «Ананас»
Шрифт:
Так, чтобы просто подбодрить. Она благодарно кивнула. Кажется, поддержка была сейчас не лишней.
Я вошёл на кухню. Налил кофе Кофману и подлил себе. Он сидел за столом и смотрел волком.
– Угощайтесь, – кивнул я.
– Я смотрю, ты так с ментами и крутишься? – хмуро бросил он и глянул исподлобья.
– Моя хорошая знакомая, помогала мне с тем делом. Подруга вашего Радько. Это же он нас свёл. Помните, я к вам обращался какое-то время назад?
Он мотнул головой, давая понять,
– И что ты наделал двадцать девятого апреля?
– Я? – пожал я плечами. – Ничего. Один негодяй оговорить пытается. Зубатый, тот самый. Это всё та же история тянется. Не уймётся никак. Хочет в камеру засадить, чтобы можно было выбить из меня ваш портфель с деньгами. Там ведь ему никто не помешает.
– Вот козёл, – покачал головой Кофман. – Уверен, что он с Ананьиным связан?
– Боюсь, другого разумного объяснения у меня нет.
– А то дело? С ограблением. Помнишь, ты спрашивал?
– Забудьте, – великодушно махнул я рукой. – Всё обошлось, уже ничего не надо.
– Кручёный ты мальчонка, – сощурился он. – Но дочь мою трогать нельзя было, ясно? Я тебе сказал исчезни, значит надо было исчезнуть.
Ну, вообще-то я и исчез. Мне они оба даром не были нужны… До сегодняшней ночи. Теперь уже просто так не отмахнуться, конечно…
– Она же девчонка совсем, ты что не видишь? – продолжил он. – Влюбилась дура в рыцаря на белом коне. Прилетел, спас, улетел. Да ещё смазливый. Ясно, у девки мозги набекрень съехали сразу. В глазах любовь одна. А на самом-то деле, ты ведь не подарок.
– Так я же вам сам говорил, что не подарок…
– Не перебивай! И баб у тебя, как грязи, я уверен. Не удивлюсь, если ты и эту Ирину дрючишь, иначе чего это она сюда проскакала?
– Восхищаюсь я вашей прозорливости, Яков Михайлович, – усмехнулся я.
– Не огрызайся, – хлопнул он ладонью по столу, давая понять, что гроза ещё не прошла. – Взять невинную девочку и уложить в койку – это знаешь ли, херовый подвиг. Не красит это тебя!
Ну, допустим, не такую уж и невинную, чай в Москве живёт, да ещё и в меде обучается. Да и в койку её не я затянул. Но говорить это я, разумеется, не стал.
– Только не надо мне заливать, что ничего у вас не было! Не нужно меня за идиота принимать, я жизнь-то получше твоего знаю.
– Рано нам жениться ещё, – спокойно сказал я.
– Что?! – взревел Кофман. – Это уж не ты решать будешь!
– Посудите сами, – пожал я плечами. – Первая влюблённость слетит, и увидит дочь ваша чужого человека, которого не очень хорошо знает. И, может быть, он ей не очень-то понравится. И что тогда? А если он к тому времени уже и в бизнес семейный интегрирован, а у неё под сердцем ребёночек шевелится? Что делать? Вдруг разочаруется?
Он сжал челюсти и снова стукнул по столу, на этот раз кулаком. Кофе из чашки выплеснулся и я поднялся, чтобы взять тряпку и протереть стол. Дверь в этот момент резко распахнулась, стукнулась о стену
– Не разочаруется! – настырно и твёрдо воскликнула Элла. – Не разочаруется!
Она была в джинсах и футболке. Отец обернулся и внимательно посмотрел на неё. Она взгляд его выдержала и глаз своих не прятала.
– Папа, я за него замуж хочу!
Я чуть не рассмеялся. Нет, момент был, в каком-то смысле, трогательными из-за этой практически детской непосредственности, но и забавным тоже.
– Значит так, – повернулся ко мне Кофман. – Испортил девку – женись. Правило простое.
Элла взглянула на меня с испугом, опасаясь, что я начну раскрывать родителю глаза на современные столичные нравы, но я не начал. Дух джентльменства ещё никто не отменял.
– Умей ответ держать. Люби её и заботься о ней, ясно? Ну и, разумеется, в этой дыре тебе оставаться нельзя. Я помогу перебраться обратно в Москву. Сколько ты уже отработал?
– Меньше года.
– Ну… Ничего, решим. Ты кто по диплому, инженер?
– Инженер, – улыбнулся я.
– Инженер… – задумчиво повторил он. – Думаю, смогу тебя в Моспродторг пристроить.
Да-да, как раз туда, где головы скоро полетят. Относительно скоро, конечно…
– Жить будете на «Белорусской», там где ты меня искал, помнишь? Что ещё? Машину сделаем… Ну, а всё остальное в твоих собственных руках. Работай, не будь дураком, и всё у тебя будет хорошо. Главное, чтобы дочь моя счастлива была и радостна. Вопросы?
– Есть, – кивнул я.
– Ну, вот и молодец.
– Нет, в смысле, есть вопросы.
– Ну?
– Сразу жениться не будем. Во-первых, это неосмотрительно, если развод – придётся делить совместно нажитое, а зачем вам со мной делиться?
– А во-вторых?
– А, во-вторых, пусть посмотрит на меня, понаблюдает. Притереться надо. Сейчас многие так делают. Прежде, чем к алтарю идти, живут вместе привыкают друг к другу, чувства проверяют и всё такое. Это практический подход.
– Сразу и не получится. Сначала нужно будет тебя перевести обратно, а на это с месячишко уйдёт, не меньше. Будете письма писать друг дружке, чувства проверять. А потом уже распишетесь. Ясно?
– Я православный, мне венчаться надо.
– Какой ты православный? Ты же комсомолец!
– Одно другому не мешает.
– Так, всё! По существу вопросы есть? Нет! Если что, я тебя лично кастрирую и сдам мусорам. Ещё и статью придумаю поинтереснее.
Вопросы, конечно, были, как не быть? Но сейчас я решил воздержаться. Вся эта история выглядела довольно потешно, казалась неправдоподобной, словно была вытянута со страниц старинных романов про папеньку самодура.
Кончилось всё тем, что Кофман позвонил Радько, а потом загрёб дочь и поехал обедать, а потом и в аэропорт. Правда, самолёт был вечерним, и Элла хотела побольше времени провести со мной, но отец и слушать ничего не захотел.