Испуг
Шрифт:
Убавила пламя до малого… Доставая банку с кофе, ложечку, сахар, то да сё, она легко перетаптывалась, шаг туда, шаг сюда… И все время невольно играла ягодицами. Как бы гримасничала. Стоя у плиты… Спиной ко мне. Так и подумалось, что ниже поясницы открылось ее второе лицо.
Это подвижное лицо хихикало в равной мере… И над Борисом… И надо мной… И над самой Викой. (Над первым своим лицом.) Это было опять же совсем не зло. Это было равнодушно. Ах, мол, сколько суеты. Ах, мол, люди-людишки!.. Равнодушно… Второе ее лицо всё о нас троих знало и посмеивалось.
Приняв из
– Сейча-ас… Сейча-ас я тебе каааааа-аак вста-аавлю.
Я даже выронил трубку.
Старость, пятая кнопка
1
Два старика, мы с Гошей случайно встретились в вагоне полупустой грохочущей электрички.
– Живешь на этой станции? – спросил он.
– Ну да.
– Дачный поселок?
– Что-то вроде. – Я засмеялся.
– А чего в Москву?
И, не дослушав, чего это я еду в Москву, он стал звать к себе, он, мол, в Москве живет совсем рядом с вокзалом – сейчас же и зайдем, посидим-поболтаем, столько лет не виделись!
Гоша – мой когдатошний сокурсник и приятель, а ныне, конечно, пенсионер… Гоша Гвоздёв… Мы болтали и после, всю дорогу, оказавшись в вагоне нечаянным образом рядом. Болтали, когда шли к нему домой. Болтали и дома, когда прикидывали, как нам удобнее в его маленькой однокомнатной квартире рассесться. Да, да! Как нам сесть?.. Стул на выбор?.. Или кресло?.. Я взял стул.
В тесноватом, но вполне опрятном логове одинокого пенсионера мы (уже на кухне) рассаживались не столько относительно друг друга, сколько относительно телевизора. Гоша великодушно предлагал мне к зрелищу поближе!.. Сели… Всё еще болтали. Зато, как только экран высветился, наступило наше великое молчание. Удивительно! Мы с ним промолчали несколько часов кряду. (Лишь иногда о чем-то вскользь и кратко. Два-три слова… Не больше.) Смотрели расслабленно на экран. Смотрели восторженно! Весь наш вечер.
Поначалу мне подумалось, что помалкиваем из-за неудобства, – у Гоши отсутствовал дистанционный пульт, чтобы зрелищем управлять со вкусом. В быту эту пластиковую шоколадку с кнопками зовут Пу– Пу, начальные слоги от пульт-пульт… Так вот Пу-Пу здесь не было. А ведь для старика пощелкать податливыми кнопками, продолжая беседу, – это настоящий пир! Это знак мгновенного обладания целым миром… Вот бы и пощелкали по очереди – пообладали бы напоследок! Но канал, увы, работал только пятый – «Культура», – а когда я, как водится, спросил у хозяина о других каналах, как там?.. – Гоша Гвоздёв ответил:
– Там ничего нет.
– Но бывает же и на других каналах кое-что интересное.
– Нет. Не бывает. – Он засмеялся. – Извини.
Я легко смирился. (У меня вообще
И на удивление без пошлости. Передачи были одна в одну… Час… Еще час…
Если в гостях долго молчать, чувства не знают, куда им востребованно деться – и переполняют. Сентиментальность… В носу защипало!.. Да ведь и старики оба… Старый Гоша Гвоздёв прослезился уже на пейзажах Тригорского… Меня достала Смерть Меркуцио… Я не стеснялся. Шмыгнул носом. Промокнул глаз, потом другой. Все сделал спокойно. Подушечкой пальца… Хозяин задал тон – я соответствовал. Мы ведь не обсуждали. Оба без хитростей. Молча… И что тут обсуждать или о чем спорить, если мы только и хотели умилиться известной всем красотой. И для чего-то же ее, красоту, нам давали в таком избытке. Умилиться, а если подожмет, всплакнуть, – почему нет?
Но на третьем, что ли, часу нашего молчаливого смотренья я заерзал на стуле и, как-то вдруг спохватившись, подумал, может, Гоша Гвоздёв от одиночества сильно сдал… Некий стариковский сдвиг, а? Может, здесь что-то не так. Может, тихий отшельник. Одинокий пенсионер в большом городе… И я осторожно спросил его насчет приятелей.
Он улыбнулся:
– В порядке.
Насчет приятелей у него было все в порядке… У него замечательные приятели. И немало их! Дружим!.. И в этом смысле (Гоша кивнул в сторону экрана) тоже полное понимание.
– В каком этом смысле? – Я переспросил. – Они тоже смотрят этот канал?
– Да.
– И сейчас смотрят?
– Конечно. Для них тоже ничего нет лучше. Ничего нет правдивее.
Он подчеркнул последнее слово. И еще одарил меня своей незлой (я ее отметил сразу, при встрече)… незлой и новой для моего глаза мудрой усмешкой… Мол, схожесть душ. Слыхал о таком?.. Друзья настоящие!..
И для нас, Петр, – под старость – эта вот бесспорная красота прошлого и есть бесспорная правда жизни. Красота – как правда… А пятая кнопка – наш вахтер, охранник… – Гоша засмеялся. – Пятая кнопка тем самым – наша жизнь, а не только наша старость. Мы – живы!.. Не думал о таком?.. А ты, Петр, подумай!
Я почувствовал легкий внутренний протест. Как всякий, у кого нет телевизора. (Разве я совсем уже вне жизни? Я, мол, тоже не мертвец…) Но при этом как же сразу я с Гошей согласился. Я так стремительно с ним согласился! Мое удивление и мой же восторг были многажды сильнее моего слабого протеста. И я притих. Душа попритихла… Экран сиял… И мне было ничуть не в тягость. С необычайной легкостью гость просидел уже полных два часа. Молчком! Не обменявшись с хозяином ни словом об увиденном на экране! Ни жестом. Разве что скорой слезой.