Испытание правдой
Шрифт:
— Знаешь, я начинаю ностальгировать по Дику Никсону — вот уж никогда бы не поверил, что со мной такое случится.
Такси подвезло нас к дому около шести. Я побрела на кухню, порылась в шкафах и холодильнике и нашла все необходимое для спагетти с соусом болоньезе. Пока я возилась на кухне, отец прошел в свой кабинет, плюхнулся в кресло-качалку и тут же заснул. Когда я зашла сказать, что ужин будет готов через двадцать минут, он так крепко спал, что я решила не ставить спагетти на огонь, пока папа не проснется.
Я уже выходила из кабинета, когда зазвонил мой сотовый. Отец тотчас встрепенулся и открыл
Лиззи…
Но на дисплее высветился телефонный номер с кодом региона 212.
Марджи.
Я нажала кнопку приема вызова.
— Привет, — сказала я. — Думала о тебе сегодня.
— Тебе сейчас удобно говорить? — спросила она, причем серьезным голосом.
— Конечно. Я у отца в Берлингтоне. Что-то случилось?
— Ты можешь уединиться, чтобы мы могли поговорить спокойно?
— Что, рак вернулся?
— Нет, но спасибо, что напомнила. Послушай, я могу перезвонить попозже.
— Нет, не вешай трубку, я сейчас…
Я объяснила отцу, что звонит Марджи и мне нужно исчезнуть на пару минут.
— Не беспокойся обо мне, — сказал он. — Я пока посплю.
Я вернулась на кухню, встала над кастрюлей с болоньезе, взяла деревянную ложку и принялась помешивать соус, плечом прижимая трубку к уху.
— Все, можем говорить, — сказала я. — Мне что-то не нравится твой голос.
— Раз уж ты спросила, признаюсь, что сегодня утром я действительно кашляла кровью, так что пришлось срочно нестись через весь город к знакомому онкологу, который тотчас отправил меня на рентген. Выяснилось, что ничего страшного, если не считать того, что я убила все утро, да еще чуть не обделалась от страха. Ну, да ладно, хватит об этом. Слушай дальше. Когда я вернулась в офис, меня там дожидалась посылка. Знаешь, моя фирма начала заниматься раскруткой писателей — настолько плохи дела. Нет, шучу… просто многие нью-йоркские издатели сейчас передают некоторых писателей пиар-агентствам, и нам начали присылать рукописи на оценку. Как бы то ни было — и, собственно, поэтому я и звоню, — одно консервативное издательство, «Плимут Рок Букс»… в последние годы дела у них пошли в гору, кто бы мог подумать… так вот, они мне позвонили пару дней назад, сказали, что раскручивают одного деятеля из Чикаго, который ведет ток-шоу на радио и уже имеет большую аудиторию в Мичигане, так что они надеются вывести его на федеральный уровень. Этот парень написал книгу, которая, как они уверяют, станет национальным бестселлером. Это история его радикализма в шестидесятые годы, вся правда о его подрывной деятельности, побеге в Канаду, а потом — дорога в Дамаск, которая совершенно преобразила его, заставила порвать с революционным прошлым и превратила в Великого Американского Патриота и истинного христианина, коим он сейчас и является.
Ложка замерла у меня в руке.
— Тобиас Джадсон? — спросила я.
— Да.
— И ты прочитала эту книгу?
— Боюсь, что да.
Я погасила огонь на плите, подошла к столу и села на стул.
— Ты сама знаешь, каким будет мой следующий вопрос, — произнесла я.
— Конечно, — ответила она. — И да, ты тоже фигурируешь в этой книге. На самом деле он посвятил тебе целую главу.
Глава третья
Марджи не терпелось выложить все,
— Я не хочу слушать всю эту грязь, — сказала я. — Мне нужно прочитать самой.
— Конечно, прочтешь, но неужели тебе не интересно узнать…
— Я взбешусь, если ты мне расскажешь, а потом всю ночь не сомкну глаз.
— Ты и так не заснешь.
— Верно, но, по крайней мере, я не буду пережевывать все, что от тебя услышу.
— Не все так плохо. Он не упоминает твоего имени.
— Зато, как я догадываюсь, всего остального в избытке.
Долгая пауза.
— Твое молчание весьма многозначительно, — первой заговорила я.
— Я больше не скажу ни слова. А завтра с утра высылаю тебе книгу курьером. Ты ведь уже вернешься в Мэн?
— Ну да.
— Все, завтра книга у тебя.
Я поморщилась. Дэн обычно брал по четвергам выходной и, хотя он не имел привычки вскрывать мою почту, бандеролью от «Федэкс» наверняка заинтересуется и спросит меня, от кого это и что в ней. И тогда мне снова придется лгать…
— Пришли мне ее в школу, — попросила я.
— Поняла, — сказала Марджи. — Послушай, как только прочтешь книгу, сразу же перезвони мне. Не буду открывать тебе всех своих профессиональных тайн, но тебе, возможно, будет интересно знать, что в нашем деле существует так называемая объективная оценка — иначе говоря, этому болтуну можно заткнуть рот…
— Прекрати, пожалуйста. Как только я прочту, обещаю, я сразу тебе перезвоню, и мы все обсудим. А пока я ничего не могу сказать…
— Ты так спокойно об этом говоришь, — удивилась она. — Я бы на твоем месте уже билась в истерике.
— Мне сейчас других проблем хватает.
— Могу я спросить…
Мне пришлось посвятить ее в амурные дела Лиззи, и так получилось, что уже второй раз за день я пересказывала эту историю, теперь добавив подробности о том, что мой отец уже давно является тайным советчиком своей внучки. Когда я закончила, Марджи какое-то время молчала. Потом произнесла:
— Знаешь, что самое печальное во всем этом… ну, или, по крайней мере, с моей точки зрения? То, что вы с Дэном были чертовски правильными родителями. Никаких тебе разводов, скандалов… ни дома, ни на работе. Судя по тому, что ты мне рассказывала, вы день и ночь были рядом с детьми, пока они росли. И несмотря на такую любовь и заботу…
— К сожалению, все устроено по-другому, Марджи. Ты можешь дать детям только то, что можешь. А потом наступает… господи, даже не знаю, как это сказать. Все мы надеемся, что наши дети легко справятся с так называемыми жизненными трудностями… но не всегда это получается. Сейчас я могу думать лишь о том, как тяжело Лиззи. Она просто притягивает к себе несчастья…
— Не говори так, дорогая.
— Почему? Это так и есть.
— Просто у нее сейчас трудный период.
— Марджи, не пытайся утешать меня. Лиззи преследует женатого мужчину. Она спит в машине под дверью его дома… и когда она говорит об этом, ее голос звучит так странно, отстраненно, невозмутимо, словно она совершает нечто вполне естественное, правильное… между тем на самом деле она погружается в психологическое расстройство.