Испытание правдой

Кеннеди Дуглас

— Ты действительно хочешь ехать в такую даль, только чтобы выпить за моего ребенка?

— Ты же моя дочь, Лиззи… — У меня сдавило горло. Глаза наполнились слезами. Мне пришлось отодвинуть трубку, чтобы Лиззи не услышала, как я сглатываю подступившие рыдания. Моя бедная маленькая девочка… — И ради тебя я готова на все. Так что давай поужинаем сегодня вместе.

— Ну… я не знаю… я вроде бы… — Она запнулась. А потом поспешно произнесла: — Нет, лучше не надо, мам.

— Я могу приехать и завтра.

Снова пауза…

и я знала, что она не выдержит встречи со мной, что этот треп о чудесном примирении с доктором — всего лишь хрупкая облицовка, которая треснет и рассыплется, когда я увижу ее лицо.

— Завтра у меня куча дел, мам.

— Может, я перезвоню тебе сегодня, попозже?

Молчание.

— Хорошо, — поколебавшись, сказала она. — Я должна быть дома после семи.

— Дорогая, у тебя действительно усталый голос. Почему бы тебе не взять выходной, побыть дома и…

— Мам, у меня сегодня три важных клиента в первой половине дня. Хорошо, позвони вечером. А сейчас мне надо бежать.

И она повесила трубку.

Я закрыла лицо руками. Голова шла кругом. Я пыталась собраться с мыслями. Взглянула на часы: семь двадцать восемь. Я позвонила Дэну домой. Никто не ответил Я перезвонила ему на сотовый. Долгие гудки. Должно быть, он на утренней операции. Я оставила сообщение, попросив срочно перезвонить. Потом выбралась из постели и вышла в коридор. Дверь отцовской спальни была закрыта. Бессмысленно было будить его столь тревожной новостью, которую лучше обсуждать на свежую голову. Поэтому я пошла на кухню, засыпала кофе в старомодную кофеварку и поставила ее на плиту. Пока варился кофе, я боролась с паникой — убеждая себя в том, что сейчас мне необходимо выработать четкий план действий, чтобы остановить Лиззи…

Нет, ехать к ней сейчас было бессмысленно. Во всяком случае, пока я не убедилась в том, что весь ее рассказ — сплошь выдумка. Во мне все-таки еще теплилась надежда, что она сказала правду.

Был единственный способ выяснить это, и я поднялась наверх, достала из бумажника визитную карточку и позвонила доктору Марку Маккуину на сотовый.

Он ответил после второго гудка, и по его тону можно было догадаться, что человек явно не в духе. Услышав мой голос, он произнес:

— Еще и восьми утра нет, а вы уже названиваете.

Я пропустила это мимо ушей и сказала:

— Я только что говорила по телефону с Лиззи, и…

— Вы пытаетесь выступить в ее защиту, и это после того, что она вытворила вчера ночью?

— Что она вытворила?

— Она что же, вам не сказала?

— Нет, ничего не говорила.

— Ну, хорошо, а что тогда она вам рассказала?

— Просто, что вы встретились и…

— Да?

Я осторожно подбирала слова.

— Что вы, кажется, помирились.

— Она так сказала?

— Да.

— Что-нибудь еще?

— Мне показалось, что она очень счастлива, вот и все.

— Счастлива? Счастлива? —

Он повысил голос. — Это невероятно, черт возьми. Полнейшая клиника. И вот что я вам скажу: я не знаю, что вы или ваш муж делали с этой девочкой в детстве, но она выросла сумасшедшей сукой…

Я была готова наброситься на него, но сдержалась — мне нужно было выудить из него информацию.

— Что она сделала, доктор?

— Вам это действительно интересно? Так я вам скажу. Мы договорились встретиться в баре отеля «Фор Сизенс». Когда она вошла, у нее на лице сияла эта блаженная улыбка психически ненормальной, и на глазах у всех она впилась в меня долгим поцелуем, а потом стала говорить, что все у нас сложится, потому что я у нее один и единственный, что она хочет забеременеть от меня, и предложила сейчас же снять номер в гостинице и идти делать детей. Можете себе представить… а скорее не можете, потому что считаете меня виноватым в этой истории… как же, взрослый женатый мужчина трахнул вашу драгоценную маленькую доченьку…

— Я просто хочу знать, что произошло, доктор.

— Я пытался — очень терпеливо — объяснить Лиззи, что я связан обязательствами по отношению к своей жене и детям. И да, я знаю, все это звучит пошло и банально, обычные отговорки женатых мужчин, но это правда. Да, признаю, однажды я сказал, что вижу свое будущее рядом с ней, и, возможно, это заставило ее думать, будто я брошу свою семью ради нее. Но сейчас, к сожалению, я понял, что должен сделать правильный выбор… Поверьте мне, все это я высказал ей в самой мягкой форме. Я даже репетировал со своим…

Он не договорил, но я догадывалась, что он хотел сказать: «Со своим психиатром».

Он продолжил:

— Лиззи восприняла эту новость, мягко говоря, без энтузиазма. Да что там говорить, она совершенно обезумела, расплакалась, умоляла меня еще раз подумать. Я опять попытался убедить ее в том, что мое решение окончательное: я остаюсь со своей семьей. И вот тогда она совсем слетела с катушек. Она визжала, кричала, угрожала мне. Я пытался ее успокоить, но это ее лишь раззадоривало. Она плеснула мне в лицо вином, опрокинула стол — в общем, была невменяема. Дело зашло так далеко, что пришлось вызвать охранников. Но как только они появились, она снова успокоилась и согласилась на то, чтобы я вывел ее из зала. При этом она шипела, что я заплачу за все по полной…

Он сделал паузу, уже и сам еле сдерживаясь.

— Знаете, что сделала потом ваша полоумная дочь? Она помчалась прямиком в мой дом в Бруклине, вломилась в дверь, оттолкнув мою жену, рванула в гостиную, где мои дети смотрели телевизор, и объявила им, что теперь она будет их мамой… что их отец любит ее, а не их мать, и что они переезжают вместе с нами в какой-то новый дом…

У него дрогнул голос, и он снова замолчал. Я не знала, что сказать, настолько была шокирована услышанным.