Испытание войной – выдержал ли его Сталин?
Шрифт:
Разумеется, можно легко привести десятки аргументов «против», объясняя невозможность приведение войск в нормальную боеготовность множеством причин. Но точно так же можно объяснить любое поражение, любую пассивность. Для примера возьмем «неожиданное» нападение советских ВВС на финские аэродромы 25 июня 1941 г. В атаке участвовало более 500 самолетов. В последующие дни не меньшее число. В итоге с 25 по 30 июня 1941 г. финнами было сбито 51 бомбардировщик и 20 истребителей, а сами потеряли всего один самолет! И это при том, что советские ВВС имели подавляющее превосходство, а финская авиация располагала исключительно самолетами «устаревших конструкций». Вот что значит заранее привести ВВС в боевую готовность, рассредоточить авиацию и затем, используя зенитную артиллерию и атаки истребителей из засад, набирать очки. Ничто не мешало советскому командованию сделать по уму, как финны.
В иных книгах утверждается, что причина быстрого поражения Красной Армии состояла в том, что она находилась в стадии развертывания и оттого была по существу беззащитна. Этот довод не работает потому, что 120
Каждый способ управленческой дегенерации отличался от предыдущих и последующих, но все они имели общую генетику. Попробуем показать ее. Тем более что опыт Великой Отечественной войны уникален тем, что творцы великого поражения затем исправили свои ошибки, сотворив великую Победу, что для современной «угасающей» России является важнейшим обстоятельством, внушающим «метафизическую» (надеемся, не призрачную) надежду.
Глава 3
Время шока. Первые выводы
Плановая неразбериха
Война редко проходит так, как задумывалось в штабах. Потому говорят: «жизнь сложнее любой схемы». И все-таки одно дело – небольшие отличия задуманного от полученного, другое – полное несовпадение рассчитываемого с действительностью. Начало войны фатально не совпало с советскими планами как в целом, так и в деталях. Предвоенное планирование в Красной Армии, за которое отвечал начальник Генерального штаба Г.К. Жуков, провалилось полностью. Из строевика настоящего штабиста не получилось.
Приведем несколько фактов.
Недалеко от города Новоград-Волынский дислоцировалась 41-я танковая дивизия. 22 июня командующий 5-й армии ее потерял! С ней не было связи, и генерал Потапов посчитал ее уничтоженной авиацией. На самом деле, как описывает эту пропажу свидетель того события маршал К.С. Москаленко, «соответственно мобилизационному плану, она ушла из г. Владимир-Волынского в район г. Ковель, но по пути следования попала в болотистую местность, застряла там и не смогла выполнить поставленную задачу. Командир дивизии полковник П. П. Павлов был за это отстранен от должности» (1, с. 25). Получается, что командующий армией не знал задачи военного времени своих соединений, а командир дивизии в мирное время не смог познакомиться с местностью в силу засекреченности мобилизационного плана. А штабисты, получается, прочертили будущее движение дивизии по административной, а не топографической карте. Чтобы не разбираться в этих «нюансах», комдива Павлова назначили козлом отпущения и тем закрыли дело.
Сам К.С. Москаленко, командовавший в тот момент 1-й противотанковой бригадой, вспоминал, как утром 22 июня он «вскрыл мобилизационный пакет и узнал, что с началом военных действий бригада должна форсированным маршем направиться… на львовское (!) направление в район развертывания 6-й армии» (1, с. 22). Странная задача, учитывая, что львовское направление находилось в сотне километров от места дислокации соединения, и двигаться надо было вдоль фронта. Но путешествовать на юг не пришлось. Раз бригада находилась в расположении 5-й армии, то ее командующий логично рассматривал бригаду как свой резерв. Естественно, он сразу потребовал от Москаленко выдвинуться к границе в полосе его армии навстречу танкам врага. Произошел недолгий спор. К.С. Москаленко подчинился, и 6-я армия осталась без противотанковой бригады. Получается, штабное планирование мирного времени подвело фронты. В то время причину бардака находили
Многочисленные странности, вроде расположенного зачем-то в Бресте большого военного госпиталя вместе с тремя дивизиями на линии возможного артиллерийского огня с одновременным держанием многих частей на почтительном расстоянии от границы, куда им потом пришлось добираться под сильным воздействием вражеской авиации, породили в наше время нескончаемый спор о том, кто на кого хотел напасть первым? Причем если собрать одну группу фактов, то получается, что Сталин готовился ударить первым, если итожить другую группу фактов, то выходит, что многие войска находились в ситуации мирного времени с огромным некомплектом состава и техники, и потому ни о каком нападении речи быть не могло. Они и к нормальной обороне готовы не были. К тому же если Сталин планировал ударить первым, то зачем тратить большие средства на возведение мощных укрепрайонов вдоль границы? Что именно хотели планирующие органы, помещая 1-ю противотанковую бригаду в полосу 5-й армии с намерением передислоцировать ее в случае войны под огнем противника в 6-ю армию, и зачем резко поворачивать 41-ю танковую дивизию, находящуюся в 30 км от границы, на 100 км к северу, подальше от танков Клейста, понять на трезвую голову невозможно. Так что материал для написания «сенсационных книг» по истории 1941 г. еще не исчерпан. Но возможна несенсационная версия: кадровая чехарда, частая смена командующих и начальников штабов соединений привела к тому, что штабисты просто запутались. Одни операторы начинали, другие продолжали, третьи заканчивали (вам, читатель, такой алгоритм «преобразований» ничего не напоминает из более поздних событий?). По ходу терялась нить первоначальных замыслов, зато формировались узлы будущих несуразиц. Так, одни генералы отдали приказ о формировании 1-й противотанковой бригады, определили место дислокации в полосе 5-й армии. Потом, возможно, уже другие начальники пришли к выводу, что ее надо переместить в 6-ю армию. Причина решения понятна: считалось, что противник может нанести удар в тыл львовской группировке с севера. Ударной силой у немцев являются танки, значит, надобно выдвинуть противотанковую бригаду на направление возможного удара. Но в этот момент произошла смена командования, и новые начальники забыли довести решение до логического конца – до перемещения войсковой части. А в мобилизационном плане замысел остался.
Впрочем, вполне возможны другие варианты логического объяснения управленческого бардака накануне войны. Как, например, объяснить небольшое число вождений и полетов у летчиков и танкистов? В проофициальных исторических работах эти факты выступают в качестве объяснения будущих поражений. Мол, если 54 танкиста во 2-й танковой дивизии имели практику вождения до 2 часов, а 74 водителя до 3 часов, и это еще неплохо, так как в 5-й танковой дивизии 2 часа вождения имели 210 танкистов, то что ж вы хотите от таких частей? (2, с. 24). Но позвольте! А кто мешал гонять танкистов на полигонах? Гитлер запретил? Когда, в каком договоре? В нефтяной державе не хватало бензина и солярки? Неправда, Красная Армия в отличие от вермахта была в куда лучшем положении. Интенсивное обучение ведет к расходу моторесурса? Но зачем беречь тысячи старых машин, вроде Б-2 и БТ-5? Любой инструктор из автошколы объяснит, что прежде чем сесть на дорогой джип, начинающего целесообразно посадить за руль дешевого автомобиля. И если б речь шла о гарнизонах где-нибудь на Урале или в Средней Азии, ничтожная практика танкистов была бы хоть как-то объяснима, но как такое могло случиться в приграничных округах, числящихся «особыми»?
Можно расспросить спортсменов, как они готовятся к соревнованиям, сколько потов сходит на сборах. А на войне ставки повыше, чем олимпийское золото. Танкисты и летчики должны были дневать и ночевать на танкодромах и аэродромах, каждый день «накручивая» минимум три часа практики. В частях ежедневно проходить тактические учения, до автоматизма доводя координацию действий в звене взвод-рота-батальон, но в мемуарах ничего подобного нет. Никто не пишет, что их гоняли до седьмого пота в преддверии оборонительной или наступательной войны. Шла обычная гарнизонная жизнь. Чем могли заняться солдаты двух дивизий в тесной Брестской крепости? Ясно, что ни стрельб, ни тактических занятий (разве что на ящиках с песком) там не проведешь. А чем могли заняться стоявшие невдалеке танкисты 22-й дивизии? Выехать из ангаров, поизучать матчасть, посоревноваться с заменой траков и вновь загнать танки? Это нужно. Но для этого был зимний период, а летом танкисты должны были находиться не в парках, а на полигонах. Чтобы научиться не только водить машины, но и взаимодействовать в бою, личный состав такого сложного организма, как танковая дивизия, должен пахать не меньше, чем олимпийская сборная. Тем более если планировались боевые действия в 1941 г. Иначе вся эта техника – бессмысленная трата средств.
Складывается впечатление, что войска в 1941 г. готовили к чему угодно – к парадам, к смотрам, к уборочной, – но не к войне. Сотни танкистов с вождением в 2–3 часа, сотни летчиков с налетом в 10 часов, и прозябающие в казармах пехотинцы – это не боевая армия.
Предвоенный период оставил много загадок, но и первые недели войны не менее загадочны своей алогичностью. По всем военным уставам наступающая сторона обречена на неудачу, имея перед собой противника с 2—3-кратно большими силами. Но германские дивизии не просто выигрывали такие сражения, но и побеждали с удивительной легкостью. Получалось, что командование и войска были в шоке, более того, это состояние поддерживалось организационной неразберихой, которая шла с самого верха.