Испытание войной – выдержал ли его Сталин?
Шрифт:
Дезорганизационные приказы исправно сыпались на войска на протяжении всех летних месяцев, не давая им шанса остановить врага. Да и сами войска ничего толкового в бою показать в своей массе не смогли.
Составим своеобразную сводку событий первых недель войны по фронтам.
Северо-Западный фронт (22 июня – 19 июля): Противостояние сторон и прогноз возможных событий
Но сначала попробуем представить, какие выводы мог сделать наблюдатель накануне 22 июня, если бы знал численный состав противоборствующих сторон.
Итак, в состав Северо-Западного фронта входили две армии – 8-я (примерно 40 тыс. человек при 1500 орудиях и минометах) и 11-я (около 75 тыс. человек и 640 орудий и минометов). Их численности явно не хватало ни для своего наступления, ни для отражения чужого.
Советская
Но в рукаве командования фронтом был козырь, о котором, как и полагается в игре, германское командование не имело представления. За советскими армиями располагались два мехкорпуса: 12-й с 780 танками и 3-й с 670 танками. Они должны были встретить 4-ю танковую группу с 600 танками. Это означало, что если пехота группы армий «Север» без проблем сомнет стрелковые дивизии Красной Армии, то шансов так же легко выйти на оперативный простор у немцев немного. Правда, в полосе Северо-Западного фронта наступала также 3-я танковая группа. Но она была нацелена на тылы соседнего Западного фронта. К тому же ее должен был встретить полностью оснащенный 6-й мехкорпус Западного фронта (1 тысяча танков). Но даже если б танковые и моторизованные части противника порвали оборону СЗФ, то у Пскова дислоцировался 1-й мехкорпус. Его соединения принимали участие в войне с Финляндией, т. е. имели боевой опыт. Корпус был полностью укомплектован и насчитывал 1030 танков. Исход сражения между ним и прорвавшимся противником был, конечно, предопределен.
Победе советских танковых войск должна была способствовать авиация. СЗФ имел не менее 800 боевых самолетов против 270 бомбардировщиков и 130 истребителей противника.
Боевые действия
К чести командующего округом Ф.И. Кузнецова, он пытался предотвратить фактор внезапности. Вот характерные выдержки из приказов штаба округа накануне войны.
В приказе № 0052 от 15 июня 1941 г. указывалось, что «именно сегодня, как никогда, мы должны быть в полной боевой готовности… Это надо всем твердо и ясно понять, ибо в любую минуту мы должны быть готовы к выполнению любой боевой задачи». А потому в приказе перечислялись меры по недопущению внезапного удара противником, в частности, следовало рассредоточить авиацию и замаскировать самолеты.
В директиве за номером 00224 того же 15 июня говорилось: «…на случай нарушения противником границы, внезапного нападения крупных его сил… устанавливаю следующий порядок оповещения…» И далее подробно расписывались способы связи. А 18 июня Кузнецов издает едва ли ни решающий приказ (№ 00229) о приведении в боевую готовность ПВО округа, средства связи, с итоговым указанием: войскам быть наготове.
Однако эти распоряжения ничего не изменили. Организованного сопротивления не получилось. Все пограничные мосты попали в руки противника в полной сохранности. Поэтому к вечеру соединения 4-й танковой группы продвинулись на 60–70 км от границы. Это было возможно только в одном случае – если войска приграничного округа находились на положении мирного времени, что противоречит вышеназванным приказам, либо… происходило что-то другое, пока непонятное.
Уже через два дня после начала войны 11-я армия, прикрывавшая Каунас и Вильнюс, была рассечена моторизованными войсками противника, что привело к потере управления и связи между частями, уничтожению части запасов боеприпасов, горючего, техники из-за невозможности их вывезти. Положение могло измениться на следующий день, так как противник достиг дислокации войск второго эшелона и прежде всего сил двух мехкорпусов – 12-го и 3-го, которые совокупно имели 1393 танка (из них 109 Т-34 и КВ), что вдвое превышало количество танков в группе Гёпнера (600 единиц). Советские танкисты, казалось бы, имели полную возможность приготовиться, зная местность, а навстречу им катили моторизованные части, ушедшие вперед от основных сил. Осталось только наказать зарвавшегося супостата. Но контратаки успеха не имели. По мнению советских историков, причиной тому было недостаточное артиллерийское прикрытие, слабое снабжение и плохая разведка. Зато воздушная разведка противника заблаговременно
День 24 июня характеризовался все большим ухудшением обстановки. 3-й мехкорпус, которому ставилась задача выйти в тыл наступающему противнику, не смог этого сделать, так как входившей в его состав 5-й танковой дивизии уже фактически не существовало, а во 2-й танковой дивизии, хотя ей удалось серьезно потрепать противника (прежде всего благодаря танкам КВ, которые оказались не по зубам немцам), кончилось горючее. Попытка организовать снабжение по воздуху не удалась.
Кстати, проблема горючего из-за уничтоженных складов ГСМ стала одним из объяснений неудач мехкорпусов для Северо-Западного и Западного фронтов. Но так и осталось не объясненным, почему склады с горючим и боеприпасами у границы не были замаскированы и рассредоточены, не имели зенитного прикрытия? Почему хватило одного-двух налетов вражеской авиации, чтобы их уничтожить? Тут даже версия о подготовке превентивного удара не проходит, ведь в любом случае логично было бы ждать ответных действий противника.
Как бы то ни было, в штабе фронта решили прекратить дальнейшие попытки к наступлению и в ночь на 25 июня начать организованный отход. Остатки разбитых мехкорпусов, на уничтожение которых противнику понадобилось меньше двух дней, выводились в резерв.
Плохо обстояло дело и с авиацией. За три дня ВВС фронта потеряли 921 самолет.
У соседней 8-й армии день 25 июня начался под знаком управленческой неразберихи. Если стрелковые части начали отходить на указанные в приказе рубежи, то 12-й мехкорпус, не имея связи со штабом армии и фронта, начал очередную атаку. Лишь во второй половине дня танковые дивизии получили приказ на отход, после чего командир корпуса потерял с ними связь до 27 июня.
Отход армий фронта превратился в повсеместное отступление, напоминающее бегство.
26 июня авангард 56-го моторизованного корпуса под командованием Э. Манштейна захватил Даугавпилс и переправы через Двину. Назревал глубокий оперативный прорыв. Но на место разбитой 11-й армии выдвигалась 27-я армия генерала Н.Э. Берзарина, охранявшая до того побережье Прибалтики. Кроме того, к Двине из резерва Ставки перебрасывались 5-й воздушно-десантный корпус и части 21-го мехкорпуса (98 танков и 129 орудий). Десантники в тот же день начали бой за Даугавпилс. С подходом 21-го мехкорпуса бой за город продолжался до 28 июня. Но отбить его не удалось. Хотя 56-й моторизованный корпус не представлял из себя особо могучей силы. Он состоял из одной танковой, одной моторизованной и одной пехотной дивизий. На 22 июня имел 223 танка, причем в основном легкие. На корпус было выделено всего тридцать (!) средних танков (Т-IV).
Задачей корпуса был захват и удержание до подхода основных сил переправ через Двину, причем отрыв от пехотных дивизий порой достигал 100 км. Однако авантюрный риск оправдался. Попыток перехватить коммуникации не было. Задача была выполнена, что обеспечило дальнейшее быстрое продвижение главных сил группы армий «Север».
В это время соседний 41-й моторизованный корпус генерала Рейнгардта (две танковые, одна моторизованная и одна пехотная дивизии) в ночь на 29 июня форсировал Двину примерно в 150 км от Риги у Екабпилса. Учитывая тяжелое состояние 8-й армии, Ставка разрешила рассматривать рубеж реки как временный, а основную линию обороны развернуть в районах УРов по старой границе. Командующий фронтом неправильно понял приказ и отдал распоряжение о немедленном отходе (на деле он лишь констатировал существующее положение дел). Вечером 30 июня, узнав о предполагаемом отступлении, Г.К. Жуков поспешил разъяснить смысл указания Ставки – задержать противника на три-четыре дня, а затем уже отступать. Командующий 8-й армии из-за плохой связи смог распорядиться о прекращении отхода и восстановлении утраченного положения лишь вечером 1 июля. Но выполнить его войска были уже не в состоянии. Отступление продолжалось безостановочно.