Испытательный срок
Шрифт:
Вот это новости!.. Перед широким крыльцом Управы и впрямь собралась небольшая шумная толпа. Ксюша присмотрелась к плакатам: «За равенство», «Остановите произвол», «Верните нам свободу», «Обарина в депутаты»… Обарина? Чудика этого телевизионного? Да ну, наверняка какой-нибудь однофамилец.
— Мы требуем! — надрывалась чья-то лужёная глотка. — Чтобы слуги народа! Несли ответственность перед сообществом! Мы требуем! Услышать наш голос! Мы призываем к ответу! Тех, кого избрали в Совет!..
Толпа сердито гудела в тон, словно растревоженный улей. Пробраться
— Мы живём за стеной молчания! — разорялся пламенный агитатор. — Мы связаны варварскими клятвами! Мы требуем! Отменить позорные статьи! Пересмотреть текст присяги! Убрать унизительные цензы!..
Входные двери медленно распахнулись, выпуская из Управы дюжину безопасников — в полной боевой амуниции, с гроздьями защитных амулетов и при пистолетах, хотелось верить, что травматических. Ещё парочка материализовалась из воздуха позади толпы; матёрые цепные псы, с которыми Ксюша поостереглась бы связываться. Бойцы быстро, но без суеты рассредоточились по крыльцу, заставив митингующих отхлынуть с широких ступеней; главный крикун куда-то делся, мигом передумав требовать и призывать к ответу.
— Всем сохранять спокойствие! — пронёсся над площадкой усиленный мегафоном голос. — Кто не относится к персоналу объекта, слушай мою команду! Территорию объекта не покидать! Освободить проход к главному входу! Затем стоять смирно, ждать указаний! Это приказ!
Сборище дрогнуло, словно единый организм. Распавшись на две неравные части, толпа споро отползла от ступеней и замерла — эдакий причудливый караул. Безопасники деловито, без суеты окружали протестующих, а по образовавшемуся коридору уже торопливо шагали, испуганно озираясь, освобождённые из офисного плена управские клерки. Кто-то, наоборот, рвался им навстречу; таких было немного — припозднившиеся посетители и трудоголики поневоле вроде Ксюши. Выждав, пока стихийная пробка в дверях немного рассосётся, офицер Тимофеева обогнула по широкой дуге сердито зыркающих по сторонам безопасников и взбежала по ступеням. Вот ведь… приключения…
В фойе гулко разносились чьи-то истерические всхлипы. Ксюша поискала глазами источник звука, ожидая увидеть кого-то из задержанных, однако плаксу — долговязого несуразного парня лет двадцати пяти — никто никуда не волок. Наваливаясь всем своим весом на стойку информации, он нечленораздельно скулил и пытался ухватить за руку перепуганную Настасью. Ту и так после вчерашнего происшествия с Верочкой Анохина застращала до невменяемости; глаза у неё были стеклянные, а с губ срывались только жалкие обрывки заученных фраз. Ксюша решительно поспешила ей на помощь.
— Потише, уважаемый, — рявкнула офицер Тимофеева, строго сдвигая брови. — Вы по какому вопросу?
— Контроль! —
— Только по предварительной записи, — отчеканила Ксюша, демонстрируя корочку. — И постарайтесь, пожалуйста, держать себя в руках.
Вид служебного удостоверения, обычно действовавший на одарённых обывателей успокаивающе, возымел прямо противоположный эффект. Пропустив мимо ушей Ксюшино пожелание, типчик качнулся в её сторону и чуть было не упал, в последний момент шаркнув ногой по глянцевито блестящему полу.
— Пожалуйста, — всхлипнул он, умоляюще глядя на Ксюшу влажными глазами. — Пожалуйста… Помогите мне… Мама… Они…
Ксюша растерянно огляделась. Что должен сделать в такой ситуации старший офицер контроля? Уж вряд ли отфутболить к чёртовой матери, как бы ни хотелось. Нашарив взглядом банкетку у дальней стены, Ксюша решительно взяла парня за плечо и повлекла подальше от инфостойки. Настасья, кажется, вздохнула ей вслед с великим облегчением.
— Успокойтесь, — велела Тимофеева, вытаскивая из сумочки пачку бумажных носовых платков. — Пока вы в себя не придёте, говорить мы не будем. Вам принести воды?
Страдалец конвульсивно дёрнул головой — то ли согласился, то ли его пробрал нервный тик. Ксюша проворно сбегала к кулеру и сунула в трясущиеся потные пальцы пластиковый стаканчик. Мимо безопасники протащили в свои казематы отчаянно бранящегося добра молодца; зрелище произвело на Ксюшиного пациента гнетущее впечатление — он замер, не донеся стаканчик до губ, и истерически икнул.
— Пейте-пейте, — поторопила Тимофеева. — Вы участвовали в беспорядках?
— Нет… я… нет… — парень помотал головой, отхлебнул холодной воды и закашлялся. — Вы… вы… вы…
— Старший офицер Оксана Сергеевна Тимофеева, — Ксюша, вздохнув, вернулась к стандартному протоколу. — Пожалуйста, назовите ваше имя, род способностей и категорию.
Её тон подействовал на беднягу отрезвляюще. Недоумённо хлопнув длинными ресницами, он ещё разок всхлипнул по инерции, глотнул воды и порывисто выдохнул, явно собираясь с мыслями.
— Сви… Свириденко Вячеслав Борисович, — выдавил он. — Ко-колдун. Восьмой ка-категории.
— Отлично, — Ксюша ободряюще улыбнулась трясущемуся Вячеславу Борисовичу. Ей пришло в голову, что где-то она этого типа уже видела. — Что у вас случилось?
— Мама, — одними губами прошептал визитёр. — Они… её… маму… Помогите мне… Они и меня тоже… теперь…
— Успокойтесь, пожалуйста, — требовательно повторила Ксюша. — Я не смогу помочь вам, если не узнаю, что произошло.
Свириденко содрогнулся всем телом и судорожно втянул ноздрями пропущенный через кондиционеры воздух. Проходивший мимо безопасник подозрительно на него покосился; Ксюша обворожительно улыбнулась служаке, словно бы невзначай махнув корочкой.
— Маму убили, — тихо, на грани слышимости пролепетал Свириденко. — Она… она говорила, что, может быть, так будет…