Исс и Старая Земля
Шрифт:
– Вы опьянеете от скорости и свободы! – уверил он.
– Звучит заманчиво, – ответила Уэйнесс. – Но что если вдруг машина разобьется, или вам станет плохо, или произойдет какая-нибудь другая непредвиденная случайность, и мне придется возвращаться в Памбареалес пешком?
– Ба! – прорычал молодой гонщик. – Практичные женщины невыразимо скучны. Я, разумеется, не говорю о присутствующих…
Но Уэйнесс вежливо уклонилась от дальнейших приглашений, снова поднялась в номер и решила лечь спать. Однако девушке не спалось; она лежала без сна, глядя в потолок, думая об Араминте и Старой Земле, и о тех, кого она любила и ненавидела. Она думала вообще о жизни, которая была для нее еще так внове и так дорога, и о том, что кто-то уже готов разрушить ее жизнь. Думала она и о смерти, о которой
Через окно по-прежнему раздавись звуки променада, хотя наиболее послушные девушки уже вернулись домой, а наиболее смелые отправились на озеро кататься под луной – и шум стал тише.
Уэйнесс задремала, и в этом полусне ей пришла в голову мысль – прямо сейчас встать и отправиться на улицу в поисках Ирены. Идея казалась дикой, она обещала в лучшем случае один шанс из ста, но все же это лучше, чем ничего, а ждать так тяжело. И Уэйнесс неожиданно почувствовала уверенность, что все получится.
Утром она встала пораньше, надела плотную твидовую юбку, белую рубашку и синий жакет – скромный незаметный костюм, который могла бы носить банковская служащая невысокого ранга, или помощник учителя, или самая обыкновенная студентка университета, придерживающаяся консервативных взглядов.
Слегка перекусив в ресторане, девушка вышла на улицу.
День занимался ясный, но ветреный, едва появившееся солнце бледным светом падало на площадь откуда-то с северо-востока. Девушка быстро прошла по Калле Люнета, придерживая руками юбку. Вдоль улицы поднимались фонтанчики пыли. Свернув на Калле Мадуро, она обнаружила, что Каса Лукаста находится всего в каких-нибудь ста ярдах впереди. Тогда она остановилась и внимательно огляделась вокруг. Прямо напротив дома Ирены стоял маленький белый домик, совершенно пустой и заброшенный, с выбитыми стеклами, которые смотрели на улицу подслеповатыми глазами пьяницы. На улице не было видно ни души. Переждав очередной порыв пыли и ветра, прикрыв ладонью нос и глаза, она побежала по улице, добежала до домика и еще раз убедившись, что вокруг никого нет, заскочила в незапертую дверь. Здесь, спрятавшись от ветра и чужих глаз, можно было спокойно наблюдать за всеми, кто проходил по улице.
Юная разведчица приготовилась к долгому ожиданию. Быть может, ей придется здесь просидеть целый день, поскольку, времени посещения врача она не знала.
Вот уже скоро девять часов утра. Уэйнесс как раз собиралась устроиться поудобннее, но тут как раз появилась машина – это оказался трейлер, нагруженный всякими строительными материалами; он явно ехал на кладбище. Затем проехала машина бакалейщика, затем булочника, развозившего по домам свежий хлеб. Вскоре проехал на мотоцикле какой-то молодой человек, потом возвратился с кладбища трейлер, но никакие люди мимо так и не проходили. Девушка вздохнула и переменила позу. Скоро уже десять. И тут на Калле Мадуро свернула медицинская машина, раскрашенная в черно-белый цвет. Наконец-то она появилась, именно та машина, которую ждала Уэйнесс. Тут девушка выскочила из домика прямо на улицу и стала энергично махать рукой, чтобы машина остановилась. Машина действительно остановилась; на боку ее виднелась надпись:
«Институт общественного здоровья – Монтальво – Адаптационная служба».
Да, Уэйнесс не ошиблась.
Они обменялись с шофером изучающими взглядами. Шофер оказался темноволосым мужчиной средних лет, мощным, с решительным квадратным лицом. Девушка подумала, что он даже красив своеобразной мужественной красотой, кроме того, явно, открыт, что сейчас очень даже хорошо, и явно без чувства юмора, что уже несколько хуже. Водитель был одет в зеленый свитер и просторные полотняные брюки, говорившие о том, что в институте, видимо, не требовали соблюдения формы, что, на взгляд Уэйнесс, тоже играло ей на руку. С другой стороны, взгляд, которым окинул ее шофер, был холоден и рассудочен, а значит очаровать его просто милой улыбкой и легким флиртом, видимо, не удастся. Значит, необходимо прибегнуть к
– В чем дело, сеньорита?
– Вы врач?
Он вновь оглядел ее с ног до головы.
– Вы больны?
Уэйнесс моргнула. «Он шутит? Что ж, если это юмор, то весьма едкий».
– Нет, я в совершенном порядке, благодарю. Но я хочу вам сказать нечто важное.
– Звучит загадочно, Но вы уверены, что не ошиблись в адресате? Я доктор Арман Оливано так что не застрелите меня… по ошибке.
Уэйнесс показала пустые руки.
– Вы в полной безопасности. Я хочу только сделать одно предположение, которое вы, надеюсь, сочтете, мудрым и необходимым.
Оливано немного подумал и резко передернул плечами.
– Ну, если оно недлинное и вполне вежливое, то я готов его выслушать. – Врач открыл дверцу. – У меня назначена встреча, но несколько минут я могу вам уделить.
Уэйнесс влезла в машину.
– Может быть, вы будете настолько любезны, что отъедете куда-нибудь в сторонку, чтобы мы могли поговорить спокойно?
Оливано не стал возражать, развернул машину, проехал назад по Калле Мадуро и остановился в тени эвкалиптов рядом с птицеводческим кооперативом.
– Так вас устроит?
Уэйнесс кивнула.
– Поскольку я хочу, чтобы вы восприняли мои слова серьезно, то сразу начну с фактов. Меня зовут Уэйнесс Тамм, что, конечно, ничего вам не говорит. Но позвольте спросить одно: вы консерватор? Я имею в виду в философском и эмоциональном смысле?
– Разумеется. Ну и что?
– Знакомы ли вы с деятельностью Общества натуралистов? – осторожно спросила девушка.
– Понятия о таком не имею.
– Ничего страшного. О нем в последнее время мало кто знает. Я лишь скажу вам для представления, что мой дядя Пири Тамм, секретарь этого Общества, а я – помощник секретаря. Есть еще три-четыре старых члена – и это, собственно говоря, на сегодня все. Тысячу лет назад Общество было очень влиятельной организаций, и открыло некий мир Кадвол, что находится на краю Хлыста Мирсеи в самом конце созвездия Персея. И там оно учредило Консервацию. Постоянную. Я сама родилась в этой консервации, и мой отец до сих пор является ее Хранителем. – Уэйнесс говорила еще несколько минут, в которые по возможности кратко описала пропажу Хартии и гранта и свои попытки их найти. – В общем, я проследила ход бумаг до этого пункта.
– До Помбареалеса? – изумился Оливано.
Не совсем так. Следующим звеном является Адриан Монкурио, профессиональный взломщик гробниц. Здесь он известен как профессор Соломон, оскандалившийся своими фальшивыми дублонами.
– А, начинаю теперь понимать! Мы приближаемся к Каса Лукаста!
– Именно Ирена Портилс может оказаться законной супругой Монкурио – хотя мне так и не кажется. Но, тем не мене, она единственный человек на Земле, который знает, как его найти.
Оливано кивнул.
– Все, что вы мне рассказали, весьма интересно, но могу дать слово профессионала, Ирена вам ничего не скажет.
– Я тоже так чувствую, хотя и видела ее лишь однажды на улице. Она кажется особой очень решительной и у нее очень расстроены нервы.
– Увы. Я пытался пробовать на ней несколько методов, правда, весьма рутинных, учитывая состояние всей семьи. По закону перед лечением мы должны получить согласие отца, но Ирена не открыла нам ничего. Ни имени, ни возраста, ни места рождения, ни рода занятий, ни адреса ее пропавшего супруга. Я намекнул ей на то, что если она так и не откроет нам того, что требует закон, детей просто могут забрать на лечение в Институт без ее согласия. Она очень возбудилась и заявила вот что: «Эта информация касается не только меня! Он где-то в других мирах – вам довольно?! А если вы заберете детей, то я сделаю такое… такое…» Я поверил ее намерениям и согласился проводить лечение без согласия папаши. В истории болезни я написал просто первые попавшиеся данные, и все успокоились. Однако дело в том, что сама мадам Портилс находится, так сказать, в пограничной ситуации. Она носит маску из последних сил, особенно при мне, поскольку для нее я представляю собой главное начальство института. Я знаю, что она меня ненавидит, но сделать ничего не может, особенно с тех пор, как меня полюбили дети.