Ист-Линн
Шрифт:
Леди Изабелла склонила голову в знак согласия.
— Когда я поселилась в Ист-Линне, ваши обязанности исполняла мисс Мэнинг. Могу заметить, что она превосходно воспитывала детей. Я нисколько не сомневаюсь, что вы будете в точности следовать принятой нами системе. На вас возлагается главным образом воспитание девочки: она почти постоянно будет с вами.
— Да, я знаю, — ответила Изабелла с замиранием сердца. — Надеюсь, это здоровые дети?
— У них превосходное здоровье. Но в прошлую зиму у Уильяма была корь, и следствием этой болезни стал кашель, который
— Он кашляет! Неужели? — с горечью воскликнула Изабелла.
— Да, в особенности ночью и по утрам, когда просыпается.
— Не чахотка ли у него? — со страхом спросила Изабелла.
— О нет, у меня нет причин предполагать что-либо подобное, — ответила Барбара. — Во всяком случае, эта болезнь не наследственная… Сколько у вас было детей, миссис Вин?
Этот вопрос, заданный так внезапно, сильно смутил леди Изабеллу.
— Трое…
— Значит, вы потеряли троих детей? Но ведь это ужасно! Отчего же они умерли?
И снова леди Изабелла смутилась.
— Они умерли от… от… разных болезней, — пробормотала она.
— Раньше отца? — продолжала расспрашивать Барбара.
— Да… да… раньше отца! — повторила Изабелла, отирая со лба крупные капли пота.
От Барбары не ускользнуло волнение гувернантки, которое она приписала тягостным воспоминаниям, вызванным ее вопросами. Она поспешила сменить тему:
— Миссис Лэтимер говорила мне, что вы из знатного рода. Извините, что я об этом спрашиваю, но вы, вероятно, понимаете, почему я это делаю. Всегда приятно знать, кого принимаешь под свою кровлю.
— Да, я действительно из хорошей семьи, — холодно ответила Изабелла. — Я была рождена не для того, чтобы впоследствии стать гувернанткой.
— А муж не оставил вам никакого состояния?
— Никакого. Я лишилась всего в тот день, когда лишилась моего мужа.
Наступило молчание. Барбара догадывалась, что в жизни этой женщины кроется какая-то мрачная история, какое-то роковое событие, но она не осмелилась больше ее расспрашивать. В эту минуту вошла горничная.
— Не угодно ли вам пойти в детскую? — обратилась она к миссис Карлайль. — Ребенок раздет.
Миссис Карлайль поднялась, но тотчас села снова.
— Нет, — сказала она горничной, — я не пойду в детскую, пусть ребенка принесут ко мне. В этот час мой малютка обычно ужинает, — объяснила она Изабелле.
Вскоре пришла Уилсон с ребенком и положила его на колени миссис Карлайль. Это был прелестный малыш, крупный и полный, с большими голубыми глазами. Ему еще только миновало полгода, но, по словам его матери, он был рассудителен, как взрослый.
Уилсон пожирала глазами Изабеллу — она никогда не видела женщины более уродливой, в особенности ее ужасали зеленые очки; что же касается одежды миссис Вин, то Уилсон с удивлением спрашивала себя, из какой мастерской могло выйти платье такого странного покроя. Осмотрев с головы до ног новую жительницу Ист-Линна, она удалилась.
Между тем Барбара прижимала ребенка к груди и осыпала его нежными поцелуями; потом, поднявшись с кресла и держа его на руках, она подошла к леди Изабелле.
— Видели
— Действительно, он прелестный, — ответила Изабелла, — но позвольте мне заметить, что он совершенно не похож на вас.
— Да, я знаю. Он живой портрет своего отца, моего возлюбленного мужа.
— В таком случае мистер Карлайль должен быть очень хорош собой, — осмелилась заметить бедная гувернантка.
— О да! Он очень красив, — согласилась Барбара, — а кроме того, добр, снисходителен и благороден; все относятся к нему с уважением. Скажу больше: он любим всеми, кто его знает. Знаете, — прибавила она, — весь Ист-Линн удивляется, как первая жена могла его покинуть, как она могла полюбить другого человека…
Леди Изабелла вздрогнула.
— Вы слышите стук колес? — вдруг воскликнула Бapбapa. — Это он… я не ошибаюсь, это его экипаж остановился у крыльца.
Как описать то, что почувствовала при этих словах несчастная женщина? Изабелла слышала, как входил Карлайль; она узнала звук его шагов; она снова увидела его перед собой, и наконец… О! Как выразить эту сцену и это горе! Ее глаза на минуту сомкнулись, чтобы не видеть нежного поцелуя, который Арчибальд запечатлел на устах ее соперницы.
Карлайль так торопился подойти к жене и ребенку, что, казалось, не заметил присутствия гувернантки. Барбара поспешила загладить эту забывчивость и тотчас представила мужу миссис Вин. Карлайль повернулся к ней с просьбой извинить его. Взгляд его на минуту задержался на Изабелле с удивлением и любопытством; потом он сделал шаг вперед и дружески протянул ей руку, приветствуя ее самыми сердечными словами. Леди Изабелла невольно привстала ему навстречу, но она с трудом держалась на ногах, дрожала и боялась быть узнанной. Тем не менее она взяла протянутую руку, ту самую руку, которая когда-то так крепко сжимала ее собственную; она тихо, почтительно пожала ее и, подавленная волнением, медленно опустилась в кресло.
Карлайль не мог не заметить болезненного вида и необыкновенной бледности их новой гувернантки. Он задал ей несколько вопросов о состоянии ее здоровья, спросил также, не слишком ли утомилась она во время путешествия.
Леди Изабелла ограничивалась самыми короткими ответами, стараясь скрыть свое волнение и избегая его взгляда. Между тем ребенок на коленях Барбары издавал оглушительные крики.
— Послушай-ка, дружище, — обратился к нему Карлайль, — кажется, тебе давно пора отправляться в постельку?
Ребенок, как бы поняв эти слова, спрятал свою белокурую головку на груди матери, затем снова приподнял ее и устремил веселый взгляд на отца. Карлайль взял его на руки, а затем посмотрел на леди Изабеллу, безмолвную свидетельницу этой радостной семейной сцены, и произнес:
— Не правда ли, прелестный ребенок, миссис Вин?
— Да, премилый, — ответила Изабелла. — Как его зовут?
— Артур.
— Артур Арчибальд, — поспешила прибавить Барбара. — Видите ли, миссис Вин, мне очень хотелось назвать его Арчибальдом, но, к сожалению, другой ребенок уже носит это имя.