Истинная правда. Языки средневекового правосудия

Тогоева Ольга Игоревна

52

болезни на родственников) . Неназванность совершаемого зла придавала, как мне представляется, особый вес как обвинению, так и «признаниям» обвиняемых в суде и способствовала их скорейшему осуждению⁷⁴.

Наличие в деле Маргарет Сабиа описания «заговора» ведьм заставляет задуматься над еще одним примечательным обстоятельством. В 1354 г. еще при полном отсутствии каких бы то ни было демонологических трактатов судьи в Монферране, а затем и в Париже вполне уверенно вели речь о существовании «секты» ведьм, чей образ был лишен знакомой нам по другим ранним процессам амбивалентности, а сами они оказывались способны лишь

на злые поступки.

52 Maier Е. Op. cit. Р. 41-57, 61-69, 73-86. Проанализированные Эвой Майер дела рассматривались в 1477- 1484 гг. См. также: Andennmatten В., Utz Tremp K. De l'heresie a la sorcellerie: l'inquisiteur Ulric de Torrente OP (vers 1420-1445) et l'affermissement de l'inquisition en Suisse romande // Zeitschrift fur Schweizerische Kirchengeschichte. 1992. Bd. 86. S. 69-119.

В 1390 г. при рассмотрении дела Марго де ла Барр в том же Париже (но только не в парламенте, а в суде Шатле) у других судей обнаруживалась совершенно «неразвитая», «деревенская» идея колдовства, более связанная с традиционными для средневекового общества явлениями (сводничество, ворожба, знахарство), нежели с «учеными» представлениями, которые получили развитие впоследствии. В своих признаниях Марго де ла Барр упоминала Дьявола: она знала, как его вызвать, но в то же время смертельно боялась его и не желала иметь с ним дела. Если же вернуться на несколько десятилетий назад, к делу 1340 г. о магическом круге, то выяснится, что в том же Париже - и снова в парламенте - речь шла о вызове Дьявола и заключении с ним самого настоящего договора.

Таким образом мы сталкиваемся с полным отсутствием каких бы то ни было общих представлений о ведовстве, свойственных тому или иному конкретному периоду, будь то XIV в. или XV в.
– факт, совершенно необъяснимый с точки зрения многих современных историков, настаивающих на «линейном» характере развития правовых представлений о колдовстве⁷⁵. В уточнении, как мне кажется, нуждается и гипотеза, выдвинутая Робером Мушамбле, предположившим, что представления о ведовстве должны были различаться в зависимости от регионов, откуда происходили судебные материалы, поскольку у местных судей могли быть свои - вполне оригинальные - взгляды на данную проблему⁵⁵. Судя по приведенным выше примерам, даже в одном только Париже в середине - второй половине XIV в. у судей имелось несколько весьма различных точек зрения на то,

56

что следует считать колдовством .

54 Нет смысла приводить здесь названия всех исследований, в той или иной мере затрагивающих вопрос о поступательном развитии представлений о колдовстве в средние века. Назову лишь те работы, где такая постановка проблемы особенно значима для их авторов: Kieckhefer R. Europeen Witch Trials: their Foundations in Popular and Learned Culture, 1300-1500. L., 1976; Levack B.P. The Witch-hunt in Early Modern Europe. L., 1987; L'imaginaire du sabbat / Edition critique des textes les plus anciens (1430c.-1440c.) reunis par M.Ostorero, A.Paravicini Bagliani, K.Utz Tremp, en coll. avec C.Chene. Lausanne, 1999.

55 Muchembled R. Satanic Myths and Cultural Reality // Early Modern Europeen Witchcraft: Centres and Peripheries / B.Ankarloo, G.Henningsen ed. Oxford, 1990. P. 139-160, здесь P. 144.

Вернемся, однако, к процессу Маргарет Сабиа. Что произошло с ней после того, как против нее было выдвинуто обвинение в колдовстве? Если довериться словам нашей героини, то сразу после сделанного Оливье Мальнери заявления по ее делу была собрана секретная информация, способная подтвердить обвинение. Были опрошены свидетели, в поисках которых, как впоследствии говорила

Маргарет, приняли непосредственное участие сам Оливье и

оба его кузена. В результате свидетели с самого начала подбирались, по ее мнению, из людей недостойных, с дурной репутацией, негативно

57

настроенных по отношению к обвиняемой . Кроме того, их показания были получены под пыткой, т.е. незаконным путем.

Маргарет была арестована и содержалась первое время в тюрьме епископа Клермона. Очевидно, ее дело должен был рассматривать церковный суд, однако затем - благодаря проискам того же Оливье - его передали в ведение суда светского, а сама Маргарет оказалась в руках бальи Оверни, поместившего ее в королевскую тюрьму в Риоме. Одновременно было конфисковано все имущество обвиняемой, которое отныне находилось под контролем представителей королевской власти. После консультаций, проведенных бальи с «опытными людьми из

58

Клермона» , Маргарет на короткое время отпустили на свободу и даже возвратили имущество. Однако вскоре ее снова заключили под стражу, и на этот раз надолго.

В апелляции, поданной в Парижский парламент, Маргарет жаловалась на то, что Оливье, благодаря своим связям и судейской должности, всячески препятствовал ей отстаивать собственную невиновность. Очень долго она не могла найти адвокатов или иных «советников», готовых представлять ее интересы⁵⁹. И все же Маргарет удалось нанять королевского адвоката, с появлением которого

положение дел стало постепенно меняться в лучшую для нее сторону.

57 X 2а 6, f. 154: "...certas informaciones s'ecr'etas cum testibus videlicet quibusdam malarem vite fame et inhoneste conversacionibus sibi favorabilibus".

58 X2a 6, f. 154:: "...habito consilio superpredictis cumpluribusparitis ville Clermonteris...".

59 Ibidem: advocatos et consiliarios qui eam consulere et defendere vellent in hac parte....".

"yc "yc "yc

В принципе наличие адвоката в делах по колдовству не предусматривалось французской судебной процедурой⁶⁰. Арестованный человек считался виновным a priori, и от него требовалось лишь

получить «признание», дабы приговорить к смертной казни⁷⁶. Мне не известно ни одного другого ведовского процесса, имевшего место во Франции в XIV-XV вв., где обвиняемые пользовались бы услугами профессионального защитника. На этом фоне дело Маргарет Сабиа представляет собой редкое исключение.

Каким образом нашей героине удалось найти и вызвать в Монферран королевского адвоката, остается загадкой. Однако это обстоятельство лишний раз доказывает, что Маргарет была действительно богатой женщиной, обладавшей к тому же немалыми связями. Как я уже упоминала, в это время институт адвокатуры во Франции только складывался, а в местных судах представители этой профессии вообще

практически отсутствовали. Ведь даже в Париже в XIV в. их было всего

62

около 50-ти человек . Вероятно, кто-то из них и согласился вести дело Сабиа. И, хотя мы не знаем даже имени этого, безусловно незаурядного, человека, его роль в судьбе подзащитной оказалась решающей. Апелляция, составленная адвокатом Маргарет, позволила обвинить местных судей в превышении должностных полномочий (abus de justice), т.е. в предвзятости, в использовании ненадежных свидетелей, чьи показания были получены под пыткой. В результате рассмотрение дела решено было перенести в Париж (бальи Оверни получил из парламента соответствующее письмо), Маргарет возвратили ее имущество и временно освободили из тюрьмы под залог в две тысячи ливров (который она, правда, так и не внесла).