Истинная правда. Языки средневекового правосудия
Шрифт:
«VIII. Также Жанна, когда ей было примерно 20 лет, по своему собственному желанию и без разрешения отца и матери, отправилась в город Нефшато в Лотарингии и на какое-то время нанялась на службу к содержательнице постоялого двора по имени La Rousse. Там постоянно собирались женщины дурного поведения, и останавливались солдаты.
Жанна также жила там, иногда общалась с этими женщинами, иногда водила овец на пастбище и лошадей на водопой ....
IX. Также Жанна, находясь там в услужении, привлекла к церковному суду города Туля некоего юношу, обещавшего на ней жениться. Для участия в процессе она несколько раз ездила в Туль .... Этот юноша, поняв, с какими женщинами она знается, отказался взять ее в жены.
К процессу Жанны д'Арк мы еще вернемся48. Пока же заметим, что моральный облик и поведение двух наших героинь вполне совпадали. И это совпадение, на мой взгляд, не могло быть простой случайностью. Однако, образ ведьмы/проститутки не получил в дальнейшем особого развития. Если в позднейших ведовских процессах женщин и обвиняли в каких-то иных преступлениях, то чаще всего (если рассматривать сексуальную сферу) это были адюльтер, инцест и детоубийство, спровоцированные колдовством. Что касается проституции, то в XVI-XVII вв. слова «Ах ты, проститутка, ведьма, развратница!» стали расхожим ругательством и могли быть адресованы абсолютно любой
49
женщине .
Как мне представляется, корни объединения двух обвинений, двух составов преступления, в одном деле следует искать не в особенностях развития ведовских процессов, а в особенностях восприятия проституции в средневековом обществе.
Жак Россио, занимавшийся этой проблемой, отмечает в своей обобщающей монографии, что конец XIV в. ознаменовался во Франции одним примечательным событием - повсеместным созданием публичных домов. До того времени проститутки (деревенские и городские, «банные» и «секретные», местные и бродячие) находились под властью многочисленных rois des ribauds, имевшихся в любом крупном городе, или своих собственных сутенеров. Такое «вольное» их положение не устраивало представителей власти, и с конца XIII в. почти каждый год очередной ордонанс настаивал на выдворении «дурных женщин» из королевства134. Однако исчезновение rois des ribauds к концу XIV в. (позднее всего это произошло именно в Париже - в 1449 г.) привело к тому, что проститутки постепенно из изгоев общества превратились в его прослойку.
47 PC, 1,200-201.
48 См. ниже, главу «Блудница и город».
49 Dupont-Bouchat M.S. La repression de la sorcellerie dans le duch'e de Luxembourg aux XVIe et XVIIe siecles // Dupont-Bouchat M.S., Frijhoff W., Muchembled R. Prophetes et sorciers dans les Pays-Bas, XVIe-XVIIIe ss. P., 1978. P. 43-158, здесь P. 142-144.
Их общественное положение становилось раз и навсегда определенным в социальной иерархии, и создание публичных домов этому немало поспособствовало. Периодом наибольшего благоприятствования для французских проституток Ж.Россио называет 1440-1470 гг.51 Та же тенденция - от полного неприятия к снисходительному отношению - прослеживается и по трудам отцов церкви. В пенитенциалиях, а затем в "Manuels de confession" проституция поначалу рассматривалась как одно из проявлений греховности человека. Однако в XII-XIII вв. при оценке любой трудовой деятельности начал учитываться такой мотив, как польза для общества (а также мотив затраченных на эту деятельность сил). В связи с чем извинялось и ремесло проститутки, а в конце XIII в. Томас Чобэмский создал даже некий идеальный моральный облик женщины легкого поведения52.
Одновременно с процессом «облагораживания» проституции начался и другой процесс - постепенное складывание образа «злой» ведьмы, несущей людям одни лишь неприятности. Однако его развитие шло как бы в обратном направлении: из члена местного сообщества ведьма превращалась
– начало XV в., таким образом, представляется мне неким пограничным моментом, когда два обвинения - в колдовстве и проституции - могли почти на равных присутствовать в том или ином уголовном деле. Процесс Марион ла Друатюрьер (как и процесс Жанны д'Арк) отразил именно эту особенность восприятия проституции и колдовства, хотя даже в его материалах мы можем почувствовать мимолетность их судебно- правового равенства. Марион после долгих раздумий и консультаций судьи приговорили к смерти, и ее, возможно, распутный образ жизни окончательно отошел на второй план135.
51 Ibidem. Р. 77, 171. Полностью противоположную точку зрения высказывал Л.Отис, полагавший, что возникновение публичных домов положило начало репрессиям в отношении проституток ( Otis L.L. Prostitution in Medieval Society. L., 1985).
52 Он, В частности, писал: « Проститутки должны рассматриваться как наемные [рабочие]. Они отдают в наем собственное тело и [таким образом] выполняют работу. Отсюда проистекает принцип светского суда: женщина поступает плохо, становясь проституткой, но она не делает ничего дурного, получая за свою работу деньги... В грехе проституции можно покаяться и оставить себе заработанное, чтобы подавать милостыню» (Цитирую по: Le GoffJ. Metiers licites et metiers illicites dans l'Occident medieval // Le GoffJ. Pour un autre Moyen Age. P., 1977. P. 91-107, здесь P. 107).
Образ Марион ла Друатюрьер выстраивался Аломом Кашмаре, скорее, согласно уже христианской традиции. Темы безумия, любви и брака, проституции в том виде, в котором они были представлены в данном деле, - позднейшие наслоения, возникшие под сильным влиянием христианских догм. Однако судьи (и сам автор «Регистра Шатле») до последнего момента не могли назвать нашу героиню ведьмой. Иное дело
– Марго де ла Барр. В образе верной подруги и помощницы Марион, на мой взгляд, преобладали все еще живущие, до-христианские представления, имевшие фольклорные, мифологические корни. Она, с точки зрения судей, была настоящей колдуньей.
Тема фольклорных основ ведовских процессов и самого образа ведьмы, безусловно, заслуживает отдельного разговора. Я затрону ее только в той степени, в какой это необходимо сделать в данном конкретном случае. Насколько можно судить по современным исследованиям, тема происхождения ведовства не пользуется особым вниманием европейских и американских ученых. Историографические обзоры, кем бы они ни составлялись, называют всего несколько имен историков, посвятивших этому вопросу специальные работы.
Первая из них появилась в 1921 г. и была написана английской исследовательницей Маргарет Меррей, видевшей в средневековом ведовстве несколько изменившийся, но вполне живой языческий культ Дианы136. Работа Меррей оказала огромное влияние на последующие поколения историков. До 1966 г. в «Британской Энциклопедии» воспроизводилась ее статья о ведьмах, а английская историография и по сей день развивает ее идеи. Они сводятся к тому, что изначально существовал некий аграрный культ, со временем трансформировавшийся в шабаш ведьм, участники которого описывали
55
его в привычных им дохристианских категориях .
Безусловной заслугой М.Меррей и ее последователей следует признать попытку увидеть языческие истоки ведовства. Однако проблема сосуществования воображаемого и действительного в этих исследованиях не ставилась, что вызывает резкую критику у современных исследователей. Важно отметить, что теория Меррей отрицается целиком, вследствие чего всякое упоминание о фольклорных корнях ведовства также воспринимается как несерьезное и незаслуживающее внимания.