Истинная правда. Языки средневекового правосудия
Шрифт:
84
являлись основными «движущими силами» охоты на ведьм . Именно они вели к насильственному исключению этих последних из общества.
83 Гинзбург К. Ук. соч. С. 140-141.
84 Как «смешанный» вариант может быть рассмотрено более позднее (1391г.) дело Жанны де Бриг и Масет. Процесс начинается с доноса свекрови Масет, которая обвиняет невестку в «околдовывании» ее сына и, соответственно, мужа Масет. Т.о. Масет выступает здесь как «злая» ведьма, которую надлежит изобличить при помощи правосудия. Однако Жанна де Бриг сохраняет черты «доброй» ведьмы, т.к. ее роль заключается в помощи Масет, обратившейся
Однако в конце XIV в., как представляется, для превращения той или иной женщины в изгоя требовалось не только обвинение в колдовстве -учитывались и иные обстоятельства. Особенно хорошо это заметно на примере Марион: она представлялась судьям то сумасшедшей, то обезумевшей от (незаконной) любви, то проституткой. Любое из этих обвинений могло в равной степени сделать ее «нежелательным элементом» средневекового общества. Марго - в большей степени «ведьма» - была таковой еще далеко не для всех, даже в стенах суда. История двух закадычных подруг, окончивших свои дни на площади Свиного рынка, отразила, в интерпретации Алома Кашмаре, недолгую переходную ситуацию двойственного восприятия ведьм средневековым обществом.
«И я, которой никогда не суждено их увидеть, посылаю им свой прощальный привет!»
Г лава 6
Блудница и город
Где сила, мужество и мощь моя?
Бежали наши — их не удержать.
Их гонит эта женщина в доспехах.
В.Шекспир. Генрих VI
Процесс Марион ла Друатюрьер помог нам обратить внимание на одно важное обстоятельство: в уголовном праве конца XIV в. понятия «проститутка» и «ведьма» оказывались связаны теснейшим образом, причем второе обвинение часто основывалось на первом. Марион, подозреваемая в убийстве своего любовника, отказавшегося жениться на ней, была признана «женщиной с дурной репутацией», а затем объявлена колдуньей и послана на костер.
Попытка ответить на вопрос, насколько устойчивой для средневекового правосознания была связь между обвинениями в проституции и колдовстве, привела нас к другому - знаменитому - процессу, состоявшемуся в Руане в 1431 г. Процессу над Жанной д’Арк, в материалах которого также нашлись статьи, посвященные проституции. История, якобы произошедшая с Жанной, была очень похожа на обвинение, выдвинутое сорока годами раньше против Марион ла Друатюрьер. Напомню еще раз, как излагал дело прокурор трибунала Жан д’Эстиве:
«VIII. Также Жанна, когда ей было примерно 20 лет, по своему собственному желанию и без разрешения отца и матери, отправилась в город Нефшато в Лотарингии и на какое-то время нанялась на службу к содержательнице постоялого двора по имени La Rousse. Там постоянно собирались женщины дурного поведения, и останавливались солдаты. Жанна также жила там, иногда общалась с этими женщинами, иногда водила овец на пастбище и лошадей на водопой...
IX. Также Жанна, находясь там в услужении, привлекла к церковному суду города Туля некоего юношу, обещавшего на ней жениться. Для участия в процессе она несколько раз ездила в Туль... Этот юноша, поняв, с какими женщинами она знается, отказался взять ее в жены. Он умер, и это дело до сих пор не закрыто. А Жанна с досады оставила затем упомянутую службу»144.
sciens earn conversatam esse cum dictis mulieribus, renuens earn desposare, decessit pendente processu. Ex quo dicta Iohanna, ex impaciencia, recessit a dicto servicio”.
To,
сомнений. В тексте статей присутствовали, пожалуй, все необходимые
для подобного обвинения компоненты: постоялый двор, слишком часто
в средние века становящийся публичным домом; проживающие там
проститутки; их вечные клиенты - солдаты; репутация самой героини,
безвозвратно испорченная таким соседством . Даже прозвище хозяйки -
La Rousse (Рыжая) - свидетельствовало о том, что перед нами -
– з
женщина недостойного поведения, проще говоря, сводня .
Обвинение Жанны д’Арк в проституции уже становилось однажды
предметом специального рассмотрения. Пытаясь понять, почему оно
исчезло из окончательного приговора, американская исследовательница
Сьюзен Шибанофф отмечала, что оно никак не соответствовало
основной статье обвинения - ношению Жанной мужского костюма
(трансвестизму). Как полагала С.Шибанофф, сознательно выбрав
мужской наряд, Жанна, с точки зрения судей и в глазах современников,
перестала быть женщиной, превратившись в мужчину. Как женщину ее
стали воспринимать снова лишь незадолго до казни. Т.о. судьи, сделав
особый упор на мужском костюме, ношение которого в конце концов
послужило формальной причиной для вынесения смертного приговора,
отказались от первоначальной идеи видеть в Жанне обычную
проститутку. Соответственно, обвинение в проституции было снято как
4
неважное и ненужное .
2 В данном случае речь шла о т.н. оседлых (т.е. постоянно проживающих в одном месте) проститутках. О различиях между деревенскими и городскими, оседлыми и бродячими, «банными» и «секретными» проститутками во Франции XIV-XV вв. см.: Rossiaud J. Op.cit.
3 Любопытно, что точно такое же прозвище встретилось мне в материалах одного ведовского процесса, проходившего в 1498 г. в Доммартене. Некая Изабель Пера заявила на следствии, что при вступлении в секту она отказалась отречься от Богородицы, чего настойчиво добивался от нее Дьявол. Тем не менее, она много раз участвовала в шабаше, где члены секты обзывали Богородицу “La Rousse”. Опубликовавший это дело Лоране Пфистер отмечает, что рыжий цвет волос всегда имел негативные коннотации (Pfister L. Op. cit. P. 70).
Об отрицательном отношении к рыжему цвету в средние века см. также: Pastoureau М. Rouge, jaune et gaucher. Note sur l’iconographie m'edi'evale de Judas // Pastoureau M. Couleurs, images, symboles. P., 1989. P. 69-83.
Наверное, такое ясное и понятное объяснение судейской логики вполне могло удовлетворить любого исследователя, если бы не одно «но». При внимательном изучении окончательного приговора по делу Жанны д’Арк становится понятно, что обвинение в проституции никуда из него не исчезло - мало того, оно занимало в нем почетное первое место: «...когда ей было примерно 17 лет, она покинула отчий дом против воли родителей и примкнула к солдатам, проводя с ними день и ночь и почти никогда не имея подле себя никакой иной женщины»145.