Истинная правда. Языки средневекового правосудия

Тогоева Ольга Игоревна

В христианской традиции прямостоящий крест (а у нас нет оснований считать, что крест из Реймса - обращенный) - символ Христа, восстанавливающего нарушенный миропорядок. Т.о. крест в определенном смысле также символизировал суд. Любопытная параллель к такому пониманию креста содержится и в апокрифическом «Евангелии от Филиппа»: «Апостол Филипп сказал, что Иосиф, плотник, посадил сад, ибо он нуждался в деревьях для своего ремесла. Это он создал крест из деревьев, которые он посадил, и семя его было подвешено к тому, что он посадил. Его семя было Иисус, а посаженное -крест... [Бог] создал рай...Это - место, где я буду есть

все, ибо там древо познания. Это оно убило Адама. Но в этом месте древо познания сделало человека живым. Закон был древом. У него есть сила дать знание того, что хорошо, и того, что плохо ...» . Таким образом крест является здесь посаженным деревом, но дерево (древо познания) есть также и закон.

В рамках этой традиции рассматривала крест и средневековая правовая мысль. Как отмечает Робер Жакоб, крест (распятие) со временем заменил собой древо правосудия через естественную ассимиляцию с

73

мировым древом . Особое влияние на этот процесс оказала воспринятая в агиографических сочинениях история чудесной находки распятия

74

Христа св.Еленой, матерью императора Константина . Считалось, что на его изготовление пошло дерево от древа познания (от которого происходила также ветвь, посаженная Сетом, несущие конструкции храма Соломона и жезл Моисея). А потому связь между древом познания и деревянным крестом считалась средневековыми авторами совершенно очевидной. Так, св.Иреней заявлял: «Господь искупил неподчинение древу [познания] подчинением древу [распятия]», а Иво Шартрский отмечал: «Смерть, которая воспоследовала от дерева, деревом была

75

побеждена» . В системе представлений, увязывающей воедино древо познания, распятие и Высший суд, довольно быстро нашлось место и для земного правосудия.

"yc "yc

И все же выявленные нами параллели вовсе не означают, что сцена передачи Иисуса Христа в суд прокуратора Иудеи послужила тем самым, единственным образцом, с которого могла быть скопирована процедура передачи уголовного преступника в средневековом Реймсе. Скорее, следует говорить об определенном сходстве двух описаний, возможно, о заимствовании каких-то отдельных элементов.

В подобном символическом заимствовании нет на самом деле ничего удивительного. Скорее, это типичное явление для средневекового судопроизводства и, в частности, для системы уголовных наказаний. Так, например, мы с уверенностью можем говорить о том, что катание

72 Евангелие от Филиппа, 91, 94 // Апокрифы древних христиан. Исследования, тексты, комментарии. М., 1989. С. 287-288.

73 Jacob R. Images de la justice. P. 48-50.

74 Подробнее см.: Drijvers J.W. Helena Augusta. The Mother of Constantine the Great and the Legend of Her Finding of the True Cross. Leiden, 1992; Hunt E.D. Holy Land Pilgrimage in the Latter Roman Empire. Oxford, 1982. P. 28-49.

мужчины, побитого собственной женой (в чем он объявлялся виновным), на осле по улицам города⁷⁶ в основе своей имело сцену въезда Христа в Иерусалим, а, возможно, и более ранние, греческие образцы⁷⁷. Точно так же ритуал наказания неверной жены и ее любовника, известный по южнофранцузской средневековой практике

• 78

под именем «currant nudi» , возможно, брал начало в описанной еще в законах лангобардов процедуре наказания женщин, совершавших нападения на людей,

избивавших и мучавших их «насильственным дурным образом»⁷⁹.

Однако использование в качестве прототипа скорее негативного, нежели позитивного (прежде всего, с моральной точки зрения) образца может поначалу смутить. Ведь распятие, висящее в средневековом суде, должно было прежде всего напоминать присутствующим о самой первой судебной ошибке, о ненадежности земного правосудия, об ответственности его представителей перед Высшим Судией - а вовсе не служить примером для подражания.

Тем не менее, парадокс ситуации заключается как раз в том, что средневековое правосознание знало немало случаев подобных «негативных» заимствований.

Одним из наиболее ярких тому примеров, безусловно, является фигура Госпожи Правосудия с завязанными глазами (эти иконографические черты знакомы нам по образу Фемиды). Как показали исследования последних лет, ее прототипом стал образ Синагоги, получивший известность в Европе с XI в.²⁹⁷ В отличие от Церкви, также

76 Описание этого любопытного судебного ритуала см.: Flandrin J.-L. Familles. Parente, maison, sexualite dans l'ancienne soci'et'e. P., 1976. P. 122-123.

77 См. об этом: Фрейденберг О.М. Въезд в Иерусалим на осле // Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. С. 624-665; Schmitt-Pantel P. L'ane, l'adultere et la cite // Le Charivari. Actes de la table ronde organis'ee a Paris (25-27 avril 1977) par EHESS et CNRS / Publies par J. Le Goff, J.-C. Schmitt. P., 1981. P. 117-122, здесь P. 119-120.

78 Подробнее о нем см.: Carbasse J.-M. "Currant nudi". La repression de l'adultere dans le Midi medieval (Xlle- XVe siecles) // Droit, histoire et sexualite / Textes reunis et presentes par J.Poumarede et J.-P.Royer. Lille, 1987. P. 83-102.

79 «...пусть представитель местной власти, где это произойдет, поймает самих женщин и, раздев тех и отстегав плетью, проведет через соседние села округа, чтобы никто из прочих женщин не отваживался бы совершать такое коварство».
– Законы короля Лиутпранда, § 141 // Е.А.Шервуд. Законы лангобардов. Обычное право древнегерманского племени. М., 1992. С. 112. Тема сексуального насилия и псевдонасилия над мужчинами и женщинами в средневековом суде заслуживает отдельного исследования.

изображавшейся в образе женщины, Синагога представлена с повязкой на глазах. (Илл. 5-6) Ее образ в восприятии людей средневековья всегда

был связан с негативными ассоциациями: с силами зла, со смертью, с

81

ночью . «Синагогами» изначально именовались сборища ведьм и

82

колдунов, позднее получившие название «шабаш» . И тем не менее, именно этот отрицательный образ стал прототипом Г оспожи Правосудия, которой не обязательно было видеть перед собой участников процесса: суть спора она могла постичь с помощью

83

внутреннего зрения . (Илл. 7)

Точно так же и сцена передачи Христа на казнь не рассматривалась средневековыми авторами (прежде всего, теологами) исключительно в негативном ключе. На неоднозначность трактовки библейской истории, как мне представляется, указывал уже пассаж из «Письма» Алкуина, который уподоблял грешника, обязанного покаяться перед священниками, Христу в суде синедриона⁸⁴.