Источник пустого мира
Шрифт:
И уж совсем человеческий, страшно тяжелый полувсхлип-полувздох.
— Тео… оставь. Не выведешь… меня отсюда. Если вдруг застанут…
Но он уже опять обращается к невидимым помощникам:
— Нет, не через шахту, проход слишком узкий. Вторым путем. Кора, не волнуйся, я всегда могу сказать, что консультировал тебя по вопросам старинных книг…
Джипс
— Нагнись.
В голосе столько мольбы, что он на секунду перестает возиться с проводами и выполняет.
— Посмотри на меня.
Покорно смотрит.
— Даже если всё получится… что будешь делать?!
Теодор опять возвращается к проводам.
— Думаю, разумнее будет обсудить поиски путей твоего исцеления, когда мы будем достаточно далеко от Конторы, — мягко возражает он. — Осталось совсем немного, сейчас…
Она все смотрит в его лицо, а потом сжимается, будто от какой-то догадки.
— Ты… — шепот почти совсем невнятный, потому что прерывается горловыми спазмами. — Это… ты, правда ты… Это всё время был ты…
— Ну, разумеется, галлюцинации было бы достаточно трудно воспроизвести мою рассеянность. Вообрази себе, после того, как я усыпил второго охранника — я забыл забрать у него чип допуска, и мне пришлось возвращаться с полпути.
Но она не слушает. Смотрит на него со странным, смешанным выражением и потом как будто что-то решает окончательно.
— Прикоснись… ко мне.
Теодор Джипс берет ее за зеленую, словно обомшелую руку.
И в ту же секунду существо начинает меняться. Кусками отваливается с лица глина. Исчезает глупая бутафорская зелень, и вот уже в помещении лежит и угасает девушка с бледным лицом и короткими темными волосами.
Угасает. Почему это так ясно? В глазах медленно что-то гаснет, но она все еще сжимает руку архивариуса, а губы уже застывают, но шепчут еще по инерции:
— Хорошо… что мы встретились… Тео…
Но потом губы смыкаются и застывают, а в остановившихся глазах света больше нет. Золотые блики от разных приборов пляшут и играют в темных волосах. Он все еще гладит ее пальцы, теперь человеческие, но губы уже выговаривают:
— Выход
Короткий и панический ответ звучит еще раньше, чем он спрашивает это. И одновременно с ответом — топот по коридору. Судя по звукам, за дверью сейчас — половина Конторы.
— Уходите, — последнее слово, после него пальцы раздавливают маленькую капсулку, которая служила переговорником. Он опять садится на стул у тела Коры, и когда двери открываются, оборачивается к вошедшим с осознанной обреченностью.
— Здравствуйте…
И как раз тут что-то случилось. Перед глазами закружился непонятный калейдоскоп вспышек, что-то вроде вечеринки разноцветных светляков, потом по нервам ударило болью, чей-то шепот несколько раз повторил: «Человек… человек… человек…» — и Виола разорвала мысленный контакт.
Но как! Так, что мои мозги чуть сами не выполнили «полную перезагрузку системы». Вся Дружина, кроме Веслава, скрючилась, схватилась за виски, а Тео ударился в панику:
— Извините… это из-за меня, да? Вам воды? Я поищу средство от головной боли и…
В этот самый момент Виола выскочила из помещения, едва не сбив его с ног. Ощущение перевернутости мира потихоньку проходило, Веслав уже стучал стаканчиками с успокоительным и первый же протянул Тео с единственной просьбой:
— Помолчи.
Архивариус замолк, как радио, в котором подкрутили ручку. Эдмус обиделся.
— Обычно это применяют ко мне, но…
— Заткнись! — вот, что обычно применяли к спириту.
От тишины стало еще полегче. Йехар молчал, и заговорила я:
— А что было потом, ты так и не вспомнил?
— Потом были допросы, — пояснил Тео так, будто это разумелось само собой. — Довольно утомительные, но в конце концов, кажется, с меня сняли обвинения в причастности к аномалам и вернули на службу.
— После реабилитации? — голос Виолы от дверей прямо-таки истекал ядом. — И долго она длилась — три месяца? Четыре?
— Два с полови… откуда вы знаете о процедуре реабилитации после допросов?!
Но Виола только грохнула дверью так, что в половине Секторов ожили книги и начали бесконечные жалобы на звуки, которые нарушают их бесценный сон.
После короткого молчания заговорил Эдмус, который даже в самые серьезные моменты умудрялся придерживаться своего стиля:
— А что, сотрудники Конторы могли страдать после работы…например, боязнью закрытых комнат, ну, или даже не знаю… глобальным недоверием, а?
— Я о таком не слышал, — но потом Тео понизил голос до шепота и договорил: — но те заключенные, с которыми я имел дело после опытов, всегда просили открывать окна.
Глава 14. Слегка внезапный визит