Исток бесчеловечности. Часть 2. Творец, создай себя
Шрифт:
Рен принимал участие в совсем другой битве. На него толпой ринулись гоблины. Кухонное полотенце раздавало пощёчины, резной табурет четырьмя копытцами попеременно молотил по коленям, расписные ложки норовили воткнуться в нос, пивные картонки смачно хлопали по ушам, небольшая кружечка интимно присосалась к щеке. Ключнику приходилось уворачиваться от летящих бутылок и невесть кому принадлежащей коллекции сапог. А отец ещё говорил: гоблины – мирный, дружелюбный народец!.. Когда Штиллера укусили за нос изящные щипцы для печенья, терпение ключника лопнуло, он перестал
– Хватит… – простонала ведьма. – Хватит… Я уже смирная…
Бретта картинно остановила лезвие, почти касаясь им глаза противницы. Предметы, как по команде, повалились кто куда и перестали хулиганить.
– Как тебе удалось приручить столько гоблинов? – неожиданно поинтересовалась наёмница, переводя дыхание.
– Шушун их знает, – ведьма трубно сморкнулась окровавленным носом, – чего они за меня заступаются. Видать, не такое гнильё, как вы, ночеградцы!
– Ошибка, – Штиллер, кряхтя, вытащил из бока штопор. Тот уже не вращался. – Мы из Лена Игел, наёмники. Мне поручено сопроводить в Амао лучшую мастерицу-вязальщицу, а я тут с посудой не поладил, – ему удалось отлепить чашечку, на месте «поцелуя» остался характерный синяк. – Между прочим, гоблины ни за кого не воюют, играют только. Кому больше всех попадает, того они и выручают.
– Меня тоже не вареньем кормили! – Бретта продемонстрировала свежий, наливающийся кровью фингалище под левым глазом. – Ладно, пусть гоблины, лишь бы не шушуны. Фуф-ф… Брось мне фляжку, Штиллер!
– Так вы наёмные… Опилки вам в подштанники! Что ж ваша девка побежала, как от стаи куролисков? Покажись, – попросила незнакомка, осторожно освобождая рукав, – я уже не кусаюсь.
Треан просунула кудлатую макушку в комнату. Она, похоже, опять рыдала под дверью. Ведьма тем временем прихромала к стойке, сняла одну из уцелевших бутылок, выставила кружки, скупо плеснула в них по глотку.
– За приятное знакомство, что ль? – она стукнула своей опустевшей кружкой по стойке, наклонилась, подняла рукоделие со скамьи и аккуратно спрятала в сумку. – Бывает, хорошая драка заканчивается крепкой дружбой. Или наоборот? – вязальщица нахмурилась.
– Никто не в обиде, – ключник затянул сумку покрепче, зная, что это не поможет. Карманы всё же решил не выворачивать, хоть и не представлял, как даже такое настырное существо, как гоблин, могло бы попасть в вывернутый карман. – Я Рен Штиллер, отсюда родом.
– Бретта!
– Треан!
– Эй, руками не маши, я ж сказала – мир. А, это… Ну, здорово. Зюсска меня зовут… Запасы! – обрадовалась ведьма, заметив, что Штиллер достаёт из сумки картошку, хлеб и прочие знаки внимания заботливой Ребекки, ленаигелской трактирщицы. – Неужто яблочки? Везёт! У нас они не растут, украли.
– Урожай нынешнего го… Да что, деревья у вас, яблони все украли, или как? – не поверил ключник.
– Ага. В столицу увели. Последний раз я их ела… да, точно, сопливкой ещё малой, в Буролесье, если кто на спрятанное дерево набредал.
Наёмники
– Если ты здешний, чего дома не ночуешь? – спросила Зюсска, тщательно набив рот перед тем, как спросить. И чудо! – в таком произношении вопрос её показался Штиллеру менее бестактным, чем был.
– Так вышло, – пожал плечами Рен. – А ты почему с другими рукодельницами в Доме Гильдии не живёшь?
Зюсска усмехнулась и почесала нос, вроде бы немного смутившись.
– Так вышло! – ответила она и развела руками. – Не берут меня туда, нехорошо вяжу, не по правилам.
Произнесено было с такой гордостью, будто девушка похвасталась королевской наградой за талант и искусную работу.
– Зюсска… О! – Треан впервые за весь день оживилась и вступила в беседу. – На базаре рассказывали, что Злой Охотник неделю назад на Белом Параде внезапно оказался в одних сапогах. Неужто не брешут?! Только вязальщицу зимнего наряда по-другому называли, Заноза, что ли. Подмастерье твой, может?
– Нет. Тоже я, – отозвалась Зюсска. – В нашем ремесле без этого пропадёшь, – но без чего – не уточнила. – Вон и у Погонщика Своры такого добра немало. «Имён», – понял Штиллер.
– Я потому и думала, что дядька вампир хорошую шутку оценит, – Зюсска послюнила палец и собрала крошки со стола. – Я летом всегда на мели… Да и зимой тоже. А в гавани неводы плести – рыбаки недовольны. В мои сети чего только не идёт: сундуки со старыми книгами, скелеты чудовищ, подводные цветы, утопленники, но не рыба. Тут как раз мне котом весточка: к началу декабря нужен новый наряд для Короля-ночеградца. На Парад всегда шьют новый, шушун знает, зачем. Старый, наверное, кровью и смертью пропахивает до отвращения. К вечеру накануне закончила: поздновато, конечно, но у дворни времени хватило бы в нём на пробу побегать. Так нет! – и кто теперь виноват? Заноза, злая ведьма!
– Да что за одежда такая получилась?
– Показывает хозяина таким, каким он хочет выглядеть в глазах народа, – неохотно объяснила Зюсска. – Кто ж мог знать, какие у Охотника интересные представления о величии!
– А что ещё можно связать? – Треан перестала хихикать, разложила на лавке накидку и теперь непрестанно зевала в ладошку, поглядывая в маленькое тёмное окно на прибывающую луну.
– Всё, – убеждённо ответила ведьма. – Что есть – и чего нет, конечно, тоже.
– И троллий поезд? И вампира?
– И их.
– Зачем, я не понимаю, – разворчалась Бретта, устраиваясь на жёсткой скамье. – Вот получил ты шерстяного вампира…
– Лучше, чем никакого, – наставительно заметила Зюсска. У неё уже имелась удобная мягкая лежанка в уголке. Ведьма ещё разок вынула странную поделку и разложила на коленях.
– Сумка будет, – довольно пояснила она. Похоже, только что сама сообразила, что вяжет. – Сумка-ловушка. Нет, лучше охотница. А матушка Розвитха не любит таких фокусов. По ней были бы все носки серые…