Исток
Шрифт:
Старшина вофров перечить не посмел.
— Василий, пойдёшь с господином...
Задрав голову к небу, Василий со значением поглядел на высоко стоявшее солнце, нерешительно хмыкнул.
Старшина понял, о чём его хотел попросить вофр, и милостиво дал согласие:
— После обеда можешь не приходить.
Едва Феофилакт с Василием вышли за ворота рынка, протоспафарий негромко спросил вофра:
— Ты согласился бы объездить эту четвёрку?
— Так ведь времени нет, ваше превосходительство, — сказал вофр. —
— У меня есть предложение: поступай ко мне служить.
— Кем, ваше превосходительство? — недоверчиво усмехнулся Василий.
— Возможно, конюхом. А возможно, и кем-то ещё... Служба разной бывает.
— Мне нравится быть вофром, ваше превосходительство, — осторожно возразил Василий.
— Моя служба тебе понравится больше.
— Ваше превосходительство, ради вашей прихоти я не могу рисковать своей должностью, — вздохнул Василий, и глаза его стали печальными. — Довольно я помыкался на подённой работе, хлебнул всякого... У меня в Городе — ни родни, ни благодетелей. Только тогда я стал себя уважать, когда по милости Бога стал вофром. И жалованье платят, и на Пасху подарки дают...
— И всё же подумай над моим предложением. Впрочем, улица — не лучшее место для столь важного разговора. Давай зайдём в какую-нибудь харчевню, посидим, обсудим наши дела...
— Какие ещё наши дела, ваше превосходительство? — насторожился вофр.
— Всякие, — уклончиво ответил Феофилакт.
Они перешли на другую сторону улицы и спустились по каменным стёртым ступеням в подвальчик хромого Симеона.
— Да не пугайся ты, я ведь только добра тебе желаю.
— Здравствуйте, ваше превосходительство, — приветствовал важного гостя хромой трактирщик.
— Симеон, нам с этим человеком нужно спокойно поговорить, — сказал Феофилакт. — Принеси-ка нам кувшинчик хиосского и какие-нибудь закуски.
Он уверенно провёл вофра через общий зал в укромную комнату, где никто не мог бы помешать беседе.
Феофилакт почти не сомневался в том, что вофр согласится пойти в конюхи, ведь всякий бедняк мечтает разбогатеть в один миг. Беднякам ненавистна даже мысль о длительной упорной работе, им хочется богатства — сразу и вдруг!
Василий, не раз бывавший в харчевне хромого Симеона в компании вофров, даже не подозревал о существовании этой комнаты, из которой был отдельный выход в переулок. Хозяин заведения принёс лучшее вино и дорогие закуски, затем уважительно поклонился и бесшумно удалился, плотно прикрыв за собой дверь.
— Не стесняйся, пей и закусывай, — сказал Феофилакт, наполняя вином чашу вофра.
— За что мне такая честь, ваше превосходительство?
— Считай это задатком. За будущую службу.
— Какую службу?
— Ты мне сразу
— Что вам от меня нужно? — слегка робея, спросил вофр.
— Ничего в этом мире не бойся! Давай выпьем!..
— Нет уж, ваше превосходительство, давай поговорим на трезвую голову.
— Если ты настаиваешь... Мне нужен верный человек. Этим человеком можешь стать ты.
— Я?
— Мне кажется, что ты умеешь обращаться не только с лошадьми. Сколько тебе сейчас платят?
— Пятьдесят номисм в год, — ответил Василий.
— Я буду платить тебе сто пятьдесят!
Феофилакт достал кожаный мешочек, высыпал на стол пять золотых, придвинул к Василию.
— И это — задаток.
Василий сглотнул ком, подступивший к горлу, испуганно оглянулся по сторонам.
— Нет, не могу, — хрипло вымолвил он. — Служить тебе — всё равно что ловить пескарей на золотой крючок. Никакой улов не сможет возместить потерю крючка...
— Э-э... Да ты философ! — усмехнулся протоспафарий, отсчитал ещё пять монет, спросил: — У тебя дети есть?
— Есть. Сын. Константин.
— Большой?
— Три годика.
— Купи ему от меня гостинец, — сказал Феофилакт и добавил к желтеющей кучке золотых монет ещё три серебряных кружочка.
— Мне нужно подумать, — опасаясь, как бы не продешевить, сказал Василий.
— Подумай. С женой посоветуйся... Будь здоров!
Василий выпил добрый глоток вина и принялся хлебать ароматную чечевичную похлёбку, а загадочный вельможа удовольствовался всего лишь одной долькой сушёной груши.
«Уж не больной ли он? — с опаской подумал Василий. — Среди богачей, говорят, всякие сумасшедшие попадаются. С таким свяжешься — после всю жизнь проклянёшь... Но — сто пятьдесят номисм в год! Это же целое состояние! Можно будет со временем купить свой домик, а не нанимать квартиру».
При воспоминании о квартире Василий помрачнел.
Плата давно просрочена, домовладелец опять станет на всю улицу браниться. А старшина денег не даёт, говорит, будто опять казна жалованье задерживает.
Вспомнив о долге домохозяину, Василий подумал, что товарищество вофров не во всём хорошо. Взять, к примеру, непременные пирушки по субботам. Хочешь не хочешь, а вынужден идти вместе со всеми в харчевню Симеона, пить дешёвое вино, допоздна сидеть — а уйти нельзя, чтобы не обидеть компанию. И деньги, которые на эти пирушки уходят, можно было бы с большим толком употребить...
Да что тут раздумывать, когда счастье само в руки идёт?.. А вдруг этот вельможа сделает такое предложение другому вофру? Кто от такого откажется? Сто пятьдесят золотых в год!..