Исток
Шрифт:
— Эх, была не была! — сказал Василий, сгребая со стола монеты. — Пусть будет по-твоему!
— Вот и хорошо, — не удивился вельможа. — Приходи ко мне домой прямо с утра. А сейчас выпивай и закусывай. Не беспокойся, за всё уплачено. Мне же пора по делам.
На прощанье вельможа покровительственно похлопал Василия по плечу и вышел в потайную дверь.
В голове вофра заиграло вино, и дальнейшая жизнь представилась в самом радужном свете.
Василий давно мечтал о том, чтобы стать маклаком, да не было денег для начала. А теперь деньги появятся. От предчувствия
Когда проходил через большой зал, увидел, как уважительно поклонился ему хозяин харчевни.
Черт побери, до чего же приятно быть богатым! Богатых все любят, с ними всякий рад водить знакомство...
Вместо того чтобы подняться на акведук Валента и идти домой, Василий повернул на шумную Месу и вместе с толпой пошёл к Царскому Портику.
На Филадельфии встретилась погребальная процессия — несметная толпа слуг и рабов с масляными светильниками и зажжёнными свечами в руках, приживалы и родственники, соседи и клиенты провожали в последний земной путь какого-то важного вельможу. Священники молились, хор беспрестанно возносил к небесам песнопения, слёзно причитали родные и близкие усопшего.
Под возвышенное пение псалмов процессия удалилась от вофра, а он, старательно крестясь, всё ещё стоял, размышляя о бренности человеческой жизни. У вельможи, которого пронесли по улице, было всё, о чём только может мечтать человек, — и богатство, и слава, и любовь близких, и сознание собственного величия. Но теперь он перешёл в мир иной, и всё, чем он обладал, потеряло всякую цену. И теперь усопший, верно, согласился бы поменяться участью с любым бедняком, даже с Василием.
Но тут вофр вспомнил, сколько золота лежит у него в поясе, и усмехнулся — нет, он уже не бедняк!
Весьма довольный собой, Василий направился к форуму Тавра. Выпитое вино бодрило и позволяло строить приятные планы, но неожиданно Василий поскользнулся на коровьей лепёшке, нелепо взмахнул руками и грохнулся на булыжную мостовую под злорадный гогот досужих зевак.
— Гляди под ноги, а не лови ворон, крестьянин!
— Дерьмо — не бесчестие, можно отмыться...
— Безобразие! Муниципальные рабы вовсе разленились!
— Скоро мы все утонем в коровьем навозе.
— Нужно подать прошение эпарху, чтобы он принял меры!
Поднимался Василий медленно, брезгливо отряхивая со штанов и плаща налипшее коровье дерьмо. На другой стороне улицы Василий увидел мальчишку-водоноса, подозвал к себе и попросил полить воды на руки и на плащ.
Рядом остановился благообразный старик, важно изрёк:
— Однажды одному великому полководцу, э-э-э, забыл его имя... Так вот, дабы не лишиться жизни, доблестному мужу пришлось прятаться от врага в отхожем месте, прямо в выгребной яме! Но когда опасность миновала, он умылся, сменил платье и вновь стал великим полководцем. Не следует унывать, молодой человек! Веруй в свою судьбу, не огорчайся по пустякам.
— А
Отмыв коровье дерьмо, Василий заплатил водоносу два обола, и в неописуемой радости мальчишка прокричал:
— Добрый господин! Хоть каждый день приходи на Филадельфий, я всегда буду готов услужить тебе!..
— Ну уж нет, — решительно ответил Василий и направился к форуму Тавра, где в портиках, окаймлявших зaлитую солнцем площадь, помещались лучшие во всём городе мясные лавки.
Василий толкнул дверь знакомой лавки. Раздался мелодичный звон колокольчика. Вофр вошёл под прохладные каменные своды, уверенно оглядел стены, где висели на блестящих железных крюках куски парной говядины.
Хозяину лавки Василий однажды помог выбрать доброго коня и за это иногда пользовался его кредитом.
— Здравствуй, вофр! — радостно приветствовал его мясник, по каким-то неуловимым признакам умевший безошибочно определять, когда Василий приходил с деньгами, а когда — просить в долг. — Почему давно не появлялся?
— Недосуг, — сдержанно ответил Василий, выбирая кусок получше.
— Получил наследство от богатой тётки? — весело подмигнул ему мясник. — Шальные деньги пояс жгут, а?
— Разве в деньгах дело? — пренебрежительно махнул рукой Василий.
— И правильно! Чего над каждой монетой трястись? В гроб их с собой не положишь. Я терпеть не могу скупцов. Попомни моё слово, вофр, — все беды на земле от завистливых скупердяев! Сами жить не умеют и другим мешают.
Василий бросил на мраморный прилавок золотую монету:
— Сочти, сколько там за мной...
Мясник со всех сторон оглядел монету и даже на зуб попробовал, дабы удостовериться, что она не фальшивая, затем закатил глаза к потолку, припоминая сумму долга, и добросовестно отсчитал сдачу — целую пригоршню серебра.
— Рекомендую тебе, дорогой Василий, заглянуть в соседнюю лавку. Там сегодня ты можешь купить макрели!
— Спасибо за совет, — сказал Василий, небрежно подцепил кус мяса и отправился в соседнюю лавку.
Обычно Мария, жена Василия, ходила за рыбой в Большие Камары, на берег Золотого Рога. Там всегда можно было найти свежую рыбу на любой вкус и каждому по средствам. Однако сейчас, имея целую кучу денег, Василий решил, что не стоит трудить ноги, брести через весь город в надежде выгадать два-три обола, когда здесь можно купить всё, что только душа пожелает, — и кефаль, и скумбрию, и форель, и даже вкуснейшую рыбу султанку, прозываемую барабулькой...
В придачу к рыбе торговец продал и плетёную корзинку, в которую погрузил и рыбу и мясо, заботливо переложил влажными листьями.
По дороге домой Василий посетил булочника и зеленщика, которые нагрузили корзину так, что Василия стало клонить набок.
Уже ступив на свою улицу, Василий не удержался, чтобы не заглянуть в лавчонку салдамария, торговавшего всякой снедью.
— Здорово, вофр! Я рад тебя видеть во всякое время, но особенно рад тебе, когда ты при деньгах!..
— Сколько мы тебе задолжали?