Исток
Шрифт:
— Пустяки — четыре милиарисия.
— Возьми пять! И вот тебе ещё два, дай мне на них всякой всячины — сыру, пряностей, сластей, копчёностей.
— Я рад, сосед, что у тебя дела пошли... И ты, и твоя жена, вы оба заслужили награду Всевышнего... Я же знаю, кто как живёт. Меня не проведёшь!..
Нагрузив корзину с верхом, салдамарий помог Василию взгромоздить её на плечо и проводил до порога лавки.
У своего дома Василий увидел сидевшего на низенькой скамеечке злого, как обычно, домохозяина.
— Я вижу, ты разбогател, — проскрипел
Василий поглядел на домохозяина с нескрываемым презрением, а корзину с провизией нарочно поставил поближе к алчному старику, чтобы подразнить сквалыгу видом и запахом всяческой снеди. Достал кошель, отсчитал на ладони дюжину серебряных монет и бросил к ногам старика со словами:
— В расчёте!
Старик схватил монеты, проскрипел ехидно:
А ежели у тебя есть деньги, почему вперёд не платишь?
— Не хочу!
А вдруг ты денежки пропьёшь или потеряешь, чем будешь платить?.. Чтоб завтра к вечеру принёс плату за месяц вперёд! А не то пожалуюсь квартальному надзирателю и он засадит тебя в тюрьму!
— Я тебе ничего не должен, и нет такого закона, чтобы сажать в тюрьму невинных людей, — сказал Василий, с трудом поднимая корзину.
— Недавно одного купчишку посадили в долговую яму, — торопился рассказать очередную сплетню домохозяин, пока Василий пристраивал тяжёлую корзину на плече. — Так его жёнка, чтобы купчишку своего из позора выкупить, стала торговать собой! Гляди, как бы и своей красотке не пришлось вечерами ходить в Платею!.. Хе-хе-хе...
Василий прошёл через двор, свернул в тёмный подъезд.
По каменной лестнице поднялся на самый верх дома, где снимал каморку. Толкнул дверь — она оказалась на запоре.
Постучал, прислушался.
Ещё раз постучал.
Наконец послышался робкий голос:
— Кто там?
— Открывай, Мария!..
Лязгнул засов, тихо отворилась дверь, и Василий увидел заплаканные глаза жены.
— Я уже боялась подходить к двери, — пожаловалась Мария. — Домохозяин трижды приходил, грозился согнать с квартиры, если мы не внесём сполна всю недоимку... Я его умоляла потерпеть хотя бы несколько дней, а он, он...
— Успокойся, — тихо сказал Василий, проходя мимо Марии в комнату. — Никуда не сгонит. Я заплатил ему.
— Тебе дали жалованье? — обрадовалась Мария. — Ох, сколько купил! Ты истратил все деньги?
— Только самую малую часть. Сейчас я тебе объясню...
Мария тихо охнула и опустилась на лавку, в испуге прикрывая рот ладонью.
— Что-то случилось? — едва слышно спросила она.
— Да... Я ушёл из вофров.
— Ох! — испуганно всплеснула руками Мария.
— И поступил на службу, где будут платить больше!
— Господи!.. Неужели нам наконец улыбнулось счастье? — не веря себе, прошептала Мария и бухнулась на колени перед образом Богородицы. — Услышала мои молитвы заступница наша! Смилостивилась
Василий неловко улыбнулся.
— Благодари благодетельницу нашу! — пылко и благостно прошептала Мария и заставила мужа стать на колени.
В своей кроватке проснулся Константин, приполз к родителям, чинно стал рядом, принялся крестить лоб и отбивать поклоны.
Потом Мария проворно вздула огонь в очаге, и поплыл по комнате сладкий аромат жареной барабульки.
Устало сложив руки на коленях, Василий сел к очагу, поглядел на хлопочущую жену, на малыша, уминающего за обе щеки сласти, и почувствовал себя совершенно счастливым...
— Нет ничего теплее семейного очага!.. — весело глядя на мужа, сказала Мария.
— Дымоходы давно прочистить пора, — заметил Василий. — Наш жирный боров только деньги горазд требовать с постояльцев, а за домом вовсе не следит.
Вспомнилось недавнее ворчание домохозяина — и Василий снова подумал о том, что пора съезжать из этой убогой конуры. Может быть, удастся подыскать для начала домик, небольшой, с крохотным садиком. Или попросить у нового господина жалованье за год вперёд, и тогда, может быть, не нанимать, а даже купить дом, хотя бы маленький, хотя бы на окраине, но — свой. И тогда заживут они мирно и счастливо...
Но даже в самых радужных мечтах не мог представить себе Василий, какая судьба ему уготована, какие перемены подстерегают его в самом недалёком будущем.
А если бы кто-то сказал двадцатилетнему вофру с площади Амастриана, что он станет основателем одной из самых блистательных династий на византийском престоле, Василий бы ни за что не поверил. Да и кто бы на его месте мог поверить?..
ГЛАВА ВТОРАЯ
В главном храме небогатого монастыря Пресвятой богородицы в одном из тихих предместий Адрианополя подходила к концу заутреня. Священник уже запел «Отче наш», когда к воспитанницам, благоговейно преклонившим колени перед тёмной иконой Девы Марии, бесцеремонно шаркая стоптанными кожаными сандалиями по каменному полу, приблизилась дородная монастырская ключница, склонилась к одной из молящихся юных дев и проворчала:
— Елена, а ну-ка, поднимайся скорее, к тебе приехал отец! Матушка игуменья велела мне без промедления собрать твои пожитки, а тебя она дожидается в своих покоях. Чует моё сердце, что покидаешь ты нас навсегда...
Испуганно охнув, Елена поспешно перекрестилась, приложилась губами к иконе, от радости чуть не расцеловала ворчливую ключницу и, провожаемая завистливыми взглядами молодых монахинь, послушниц и воспитанниц, полетела в покои игуменьи.
У монастырских ворот стоял лёгкий возок, в который была запряжена четвёрка гнедых коней.